– Связано. Вступительный экзамен в Санхерст включал в себя и географию. Черчилль не интересовался географией и не подготовился. Список стран всего мира был роздан кандидатам, и большинство поступающих зубрили его несколько месяцев до экзамена. Пренебрегая этим, Черчилль начал накануне вечером. Его взгляд привлекла Новая Зеландия. Понимая, что за пять-шесть часов он географию не освоит, Уинстон выбрал Новую Зеландию и наутро стал полным экспертом в географии этой страны, и никакой другой. Божьей милостью и во спасение Англии, Запада и Франции, единственной темой на экзамене оказалась… Новая Зеландия.

– То есть вы хотите сказать, Божьей милостью вы изучали аневризму базилярной артерии?

– Не совсем так, но у меня действительно было много времени для чтения. Я уже довольно стар, тело мое дряхлеет. Как долго нужно учиться медицине, считая подготовку к поступлению в медицинскую школу и профессиональную практику после завершения обучения? Десять лет? Пятнадцать? Нужен колоссальный объем знаний. И все же этот предмет мне интересен. Так что, подобно Черчиллю, я бросил дротик наугад. Выбрал по одной теме из множества областей медицины – глоточно-пищеводные дивертикулы, инсулиному, спастическую кривошею, идиопатический гомосидероз легких, аутосомно-рецессивную болезнь Виллебранда, эрлихиоз, дистонию, ортостатический коллапс…

– Довольно!

– А что касается мозга, то единственное, о чем я читал, – аневризма базилярной артерии. Дело не в том, что я много знаю, и не в моей дотошности. Я знаю всего ничего. Окажись у меня какая-нибудь другая болезнь, я все равно назвал бы ее неоперабельной аневризмой базилярной артерии и ошибся бы, и вы бы не сидели сейчас в этом кресле.

– Тем не менее мы с вами еще не закончили, – сказал Нерваль.

Жюль снова сел в кресло и сказал:

– А! Но на сегодня вы закончили.

Это не слишком устраивало его гостя, но, с другой стороны, его вообще редко что устраивало.

* * *

Жюль вернулся в свою квартиру и полчаса неотрывно глядел поверх просторной террасы на Сену и лежащий за Сеной Париж. Клод вынес из оранжереи деревья и кусты в горшках и поставил на их обычные для теплого времени года места, и они стояли на карауле под мелким дождичком. Ощущение было как летним утром, когда день обещал быть жарким и солнечным, а вместо этого на дворе пасмурно и тепло, и огни в магазинах мерцают сквозь кисею дождя, словно зимним вечером. Он любил такие летние утра, когда слышно, как безмятежно шлепаются капли с пышной листвы и этот особенный, ни с чем не сравнимый звук – шуршание автомобильных шин по мокрому асфальту.