– Да, – согласился сын. – Только одно – на старой квартире мои кассеты с записями концертов.

– Ты их там оставил? – удивилась мать. – Обойдётся. Там, на окраине, ныне, говорят, очень опасно.

Тота задумался. Тут вдруг Дада проскулила:

– Чемодан отца там.

– Тот старый чемодан? – спросила мать. – Это – святыня! – постановила она.

– Мы через полчаса-час вернёмся, – сказал Тота.

Даже в таком городе есть жизнь. И центр есть центр. Через квартал от дома Болотаевых Зелёный базар, где всё есть, особенно расширился оружейный рынок. А ещё ближе, у Дома моды, на перекрёстке проспекта Победы и улицы Мира, – стоянка такси.

В шестой микрорайон ехать никто не хочет. Там, говорят, полный беспредел, и машины лишиться можно. Однако, когда Тота озвучил цену – сто долларов в два конца, – желающих хоть отбавляй.

По пути картина жуткая. Понятно, что город давно не убирался, ещё и погода слякотная, мелкий дождь, ветер, сырость. Холодно и всё, как и небо, очень хмурое, серое, давящее.

А вот прямо поперёк дороги подорванный, сгоревший БТР. Рядом труп и ещё фрагменты. Затхлый запах, точнее, вонь.

Тоте вновь стало плохо. Чтобы всё это не видеть и не дышать, он уткнулся в плечо Дады. Город небольшой, пустой. Доехали быстро. Атмосфера в микрорайоне действительно гнетущая. Ни души.

– Вы побыстрее, – торопит таксист.

– Да-да, – отвечает Дада и уже в подъезде. – А здесь свежие следы. Кто-то был.

– Ну и хорошо. – Тота нервничает. – Давай побыстрее.

На первом этаже жил товарищ, дверь заперта, и на стук никто не откликнулся. Стали подниматься на шестой этаж, но уже на втором замерли. Три двери, даже железная, вышиблены. Тяжело вздохнули, постояли.

– Тут бабушка жила, русская. Мне помогала, – говорит Дада. – Хорошо, что дочь её вывезла… А в этой чеченцы – большая бедная семья. Что же у них-то искать.

– А они где?

– Может, в горы, в село, уехали?

На третьем этаже картина та же.

– Здесь чеченцы-старики жили. – Тоже дверь раскрыта, раскурочена. – Может, я зайду посмотрю?! – говорит Дада.