Если бы министр был в прежней своей силе, он тотчас бы принялся за другое обстоятельство, более важное – за совершенное изгнание своих врагов, иезуитов. Он понимал, откуда происходили все вымышленные клеветы, и сгорал нетерпением уничтожить заговор, главой которого был его родной сын. Он стал входить во все сам и с особенным вниманием.

Сведения, доставленные Аллиагой, оказались верными. Он их спас. Министр и инквизитор удивлялись только тому, что такой скромный, безвестный монах не имел честолюбия. Они смотрели на Пикильо как на сильного союзника, которым при случае могли воспользоваться. Случай скоро представился.

Духовник короля Гаспар Кордова умер. Отец Жером просил короля назначить на это место Эскобара, которого поддерживал и Уседа против министра и особенно против Великого инквизитора. Он хотел назначить на это место монаха из доминиканцев и предлагал своего родственника.

Но, к удивлению Сандоваля, король решительно отказал. Инквизитор, в свою очередь, также отказывался признать Эскобара, и король рисковал остаться без духовника, потому что в этих делах необходимо было общее согласие.

Лерма представил на это место Аллиагу, потому что он был способнее и лучше всякого другого и сверх того враг иезуитов. Инквизитор согласился, и король не мог отказать вторично, особенно когда ему предлагали брата Аихи. Эта тайна кроме семейства Деласкара была известна только ему и Фернандо.

Итак, монах Луи Аллиага, не помышляя о себе, через самого Лерму достиг звания королевского духовника.

Эскобар, увидя, что Пикильо вторично отбил у него место, усомнился в усердии Уседы. С этой минуты между союзниками возникли несогласия, которые министр всеми силами старался усилить. Между тем Пикильо стал духовником короля, и ему предназначено было возвышаться через своих врагов.

Сандоваль обещал помочь Лерме в изгнании иезуитов. Великий инквизитор сам этого желал, но прежде всего ему нужно было изгнание мавров. Он употреблял последнее убеждение, которое тотчас склонило министра.

Папа формально обещал пожаловать Лерму кардинальской шляпой в тот самый день, в который будет выдано повеление об изгнании мавров.

Обстоятельства благоприятствовали. Необходимо было немедленно представить королю для подписания повеление об изгнании.

Оставалось одно препятствие – любовь Филиппа к Аихе. От него скрывали, что он любит мавританку. Если же он узнал бы, то оставалось привлечь Аиху на свою сторону, или погубить ее, или наконец испугать короля, вооружив против его любимицы римский двор.

Бедный король и не подозревал этой новой борьбы. Он и без того был довольно несчастлив, принужденный не только терпеть при себе, но даже хвалить и награждать министра, которого уже не любил, а страшился и считал убийцей своей жены. Он не мог скрыть своих чувств, и Лерма легко приметил холодность и страх своего повелителя. К довершению этого горя он любил Аиху еще более с тех пор, как перестал ее видеть.