– Отчего же не всю?

– Это от вас будет зависеть.

Инквизитор, трепеща от нетерпения и любопытства, сделал Эскобару знак, чтобы он сел и приготовился слушать.

– По смерти духовника королевы… – начал Эскобар, – это было именно в воскресенье… королева была у обедни, в капелле короля… В этот самый день совершилось преступление вот каким образом. Возвращаясь из капеллы в свои покои, королева изволила проходить по залам нижнего этажа. За ней шла большая свита, герцог Лерма шел с ней рядом. Было очень жарко. Королева жаловалась на жажду, и министр сам побежал в другие комнаты, чтобы приказать подать пить, а королева села на диван. Герцог вбежал в комнату, в которой дремала, сидя на диване, одна придворная молодая дама и перед ней на столе стоял серебряный поднос со стаканом лимонада… Это обстоятельство, по-видимому, пустое, но требует важных объяснений. Молодая дама, я имя ее не скажу, вы сами догадаетесь, не нравилась многим знатным особам при дворе потому собственно, что произвела впечатление на одного из знатнейших. За несколько минут до прихода герцога одна рука, тоже никому кроме меня не известная, опустила несколько капель яда в этот лимонад. Убийцы думали, что она выпьет его, как проснется, но вышло иначе. Когда министр вошел, она в испуге вскочила и, узнав, чего он желает, сама предложила этот стакан. Министр схватил и подал его Ее Величеству. Он не знал, что там был медленный, но убийственный яд, от которого через два месяца королева умерла. Вот от этого и происходят все слухи, отсюда и страшное обвинение, которое тяготеет над вами.

– А, понимаю! – сказал Сандоваль, побледнев от этого рассказа.

– Теперь вы все знаете, – прибавил иезуит.

– Напротив. Я не знаю имен…

– И вы не угадали?

– Нет.

– Ну, так вашему высокопреосвященству стоит сделать только один знак… – И ловкий иезуит глазами указал на доклад, который нужно было подписать.

Инквизитор понял и взял перо. Пока он выводил первые буквы своей подписи, Эскобар вполголоса, с расстановкой, говорил:

– Особа… бросившая яд в стакан герцогини Сантарем, была графиня д’Альтамира. А тот, кто управлял этим заговором, племянник ваш… герцог Уседа…

Инквизитор вскрикнул и уронил перо, не кончив подписи.

«Ах, рано сказал!» – подумал иезуит.

– Мой племянник! – вскричал Сандоваль. – Сын министра? Но почему вы знаете?

– Я знаю от них самих, – отвечал Эскобар, взяв печать и сургуч и подкладывая их под руку инквизитора. – Я духовник герцога Уседы, а Жером – духовник графини. Он вам это докажет. У меня с собой бумага, на которой он написал все дело собственноручно и которую я тоже готов подписать.