Прочитав эти повеления, Лерма оторопел, тем более что они заслужили всеобщее одобрение. Все так и думали, что министр сам предложил королю эти меры, и все его благодарили и превозносили.

А главный виновник этого дела продолжал путешествовать, покровительствуя и утешая бедных изгнанников, которые попадались ему на пути.

О всякой несправедливости, о всяком злоупотреблении он немедленно доносил королю, и жалобы эти дошли до того, что Филипп часто не имел средств к отвращению и пособию. Король понял теперь свое положение, и все мужество его в эту минуту состояло в том, чтобы остановиться и не идти далее. Для принятия же положительных мер он стал дожидаться возвращения Пикильо.

Королевский духовник между тем прибыл в Карраскосу, к пределам Альбарасинских гор, которые хотел переехать, чтобы отправиться в Куэнсу, а оттуда в Валенсию.

Пикильо остановился в одной деревне, через которую накануне прошли войска и истребили всю провизию, так что хозяин трактира лишь кое-что мог собрать у всех своих соседей, чтобы накормить королевского духовника.

Пикильо послал куда-то Гонгарельо с поручением, а сам сел за стол. В это время в соседней комнате послышался шум.

– Что там такое? – спросил аббат.

Трактирщик почтительно просил его преподобие не беспокоиться. Какой-то усталый монах требовал обеда, а трактирщик не мог удовлетворить его за неимением средств.

– Так пусть он войдет сюда! – сказал Аллиага. – Пригласи его. Авось достанет моего обеда для двоих!

Трактирщик исполнил приказание, и монах не заставил долго ждать себя.

Войдя в комнату, он низко поклонился и, откинув капюшон, вскрикнул:

– Аллиага!

– Эскобар!

Это был он.

Аллиага встал и сказал:

– Может быть, приглашение, предложенное незнакомому путешественнику, не совсем приятно будет отцу Эскобару. Я прикажу отправить половину обеда в особую комнату.

– Для чего же? – возразил иезуит, подходя. – Я буду в отчаяньи, если обеспокою ваше преподобие. – Потом прибавил шепотом: – Можно ненавидеть друг друга, а быть вместе.

– Я никого не ненавижу, – холодно произнес Аллиага. – Прибор отцу Эскобару!

Прибор подали, и два врага принялись вместе обедать молча. При последнем кушанье Эскобар начал:

– Ну что, почтеннейший брат мой, не предсказывал ли я вам, что в наше время монашеская ряса – есть единственное средство достигнуть знатности, богатства и могущества? Как вы возвысились в короткое время!.. А еще не хотели слушать меня, не хотели верить мне… Мало этого, вы оскорбили меня и возненавидели за первую причину вашего неслыханного счастья…