* * *

Сегодня он один дома. Никого. Ни жены. Ни обслуги. Берия побродил по комнатам своего особнячка на Никитской. Выглянул в окошко. Агент наружной охраны — «топтун», стоявший на улице, вздрогнул. И сразу, как ему и положено, зашагал вдоль по тротуару до ворот и далее по заранее обозначенному маршруту.

«Ему хорошо. Он знает, куда ему надо идти и куда возвращаться. А моя задача — пойди туда, не знаю куда! Найди то — не знаю что! И попробуй не выполни».

Лаврентий Павлович вздохнул. Посмотрел в зеркало на свое округлившееся, обрюзгшее лицо. Где его спортивный вид? Где молодость? А ведь он не старый еще. Все сожрала эта работа, эта вечная погоня. И нездоровый, ночной образ жизни, который установил Джугашвили.

Он опять вздохнул, присел к столу под абажур настольной лампы. И принялся читать служебную записку по Японии, составленную военным разведчиком майором Алексеем Косицыным. Из записки следовало, что работы в Японии ведутся под руководством профессора Иосио Нисины. У него в распоряжении находились лаборатории Института физико-технических исследований и Исследовательского института авиационной техники. В них ударно трудилось около сотни молодых физиков. Но планы японцев по созданию урановой бомбы явно не соответствовали реальным возможностям страны. Кроме того, американцы крушили японскую инфраструктуру авиабомбами. Доставалось и лабораториям Нисины. Так что перспектив создать бомбу у них не было никаких.

Берия небрежно бросил записку на стол. Потянулся. И пошел спать. Засыпал с хорошей мыслью: «Ну хоть с этой стороны, со стороны японцев, можно не ждать атомных сюрпризов. И то уже неплохо». И уснул, как в воду упал…

VIII

Обстановка менялась быстро. Наши армии уже вышли на территорию Западной Европы, достигли, так сказать, логова фашистского зверя. Вождь, понимая текущий момент, уже сменил риторику.

Казалось бы, еще недавно, буквально вчера, «Красная звезда» вещала устами Ильи Эренбурга в статье «Убей!»: «Мы поняли — немцы — не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятие… Если оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого…»

А теперь настрой изменился. В январе 1945 года командование уже провозглашало милосердие к врагу: «Офицеры и красноармейцы! Мы идем в страну противника. Каждый должен хранить самообладание, каждый должен быть храбрым… Оставшееся население на завоеванных областях, независимо от того, немец ли, чех ли, поляк ли, не должно подвергаться насилию. Виновные будут наказаны по законам военного времени. На завоеванной территории не позволяются половые связи с женским полом. За насилие и изнасилования виновные будут расстреляны».