«Так какая же у него висела картина? Ах да, Фридриха Великого! Он ее кому-то отдал на память», — вспомнил маршал.

Так постояв и ничего не поняв до конца, он повернулся и вышел из комнаты. После осмотра помещений они вышли через запасной вход из бункера в сад Имперской канцелярии. Там стояли искалеченные деревья и все еще зияли ямы от разорвавшихся боеприпасов.

«Никакой романтики и трагедии из гибели этих людей не получится, — размышлял Лаврентий Павлович. — Никто пиетета к ним не испытывает. Все снесут, засыплют.

И правильно, что сделают это сами немцы. А потом постараются забыть эту позорную страницу своей истории. Нет, не будет о нем памяти!.. А обо мне? О Лаврентии Берии? Останется что-то, за что потомки скажут мне спасибо? Неужели нет?! Вот вопрос, достойный своего решения!»

* * *

Они тронулись дальше. Через некоторое время разговор в салоне «членовоза» оживился. Но никто не вспоминал бункер, а заговорили опять об особенностях немецкой жизни. В частности, армейской.

— Каждый немецкий солдат мог расслабляться несколько раз в месяц. По талончику, — рассказывала доктор. — Но его могли и наградить за особые заслуги. Такую награду в виде талончика в публичный дом вручали за уничтожение старшего вражеского офицера или, например, за пулеметный расчет.

— То есть так их поощряли? — переспросил генерал Котиков, качая головой. — Нечего сказать награда.

— Но могли и наказать. Лишить за нарушение порядка и дисциплины его законного по графику посещения.

— Как же они ухитрялись обустраивать такие свидания? — спросил сидевший впереди Саркисов.

— Солдатские и сержантские бордели были часто на колесах. И двигались сразу за частями. Заняли немцы деревню или городок — тут же поставили публичный дом. И начали работу, — ответила доктор.

— А если захотелось чего-то новенького? Свеженького? — вступил в беседу Лаврентий Павлович. — С местным населением…

— Вообще-то существовали приказы, запрещавшие солдатам вермахта вступать в половые отношения с женщинами неарийского происхождения. Мотивировались они необходимостью беречь «семенной фонд». Но они сплошь и рядом нарушались, и на это смотрели сквозь пальцы.

— А как офицеры?

— Офицеров обслуживали в специальных гостиницах. Там все было на порядок выше. У нас, в СССР, такой рынок услуг отсутствовал. Так что оккупантам пришлось его создавать. Сначала они привозили девочек с собой. Из Европы. Например, в Смоленске был публичный дом для летчиков. Работницы в нем были из Франции и Польши. Но ариек не хватало. И с марта сорок второго было приказано комплектовать бордели местными барышнями, соответствующими стандартам арийской красоты. Тут уж просто не церемонились. Забирали и силой, и обманом. В Киеве, например, предлагали работу официанток. Поработают они немного в офицерской столовой, а потом всех в бордель. Многих женщин просто шантажировали, принуждали к сожительству, запугивали. И насиловали, суки! — выругалась Надежда.