Лэрд понял; словно уличенный преступник, стоял он перед Джоном. Как ни давно забыты были все его злодеяния, а теперь они снова воскресли и с угрозой встали перед его душой.

– Гавиа умер, он скончался сегодня вечером, – продолжал Джон, – но еще жив я, наследник его тайны, сын и законный наследник герцога Спитты. Перед вами стоит Джон Спитта, сэр, и требует у вас отчета… Слышите ли вы меня, сэр?

Лэрд тяжело вздохнул, но вскоре оправился от своей подавленности.

Джон слишком далеко зашел в своем натиске на этого человека. Удар, который он нанес преступнику, был очень силен и попал метко, но, по мере того как лэрд приходил в себя, он все более и более отдавал себе отчет в преимуществе своей позиции.

Раз старый Гавиа умер, его показаний нечего было больше бояться, а ведь только эти показания могли бы нанести вред этому могущественному, высокопоставленному человеку. Подобное показание, подкрепленное соответственными документами, могло бы еще иметь значение. Но даже и уличающие документы не имели никакой цены, если находились в руках какого-то холопа, или же их всегда можно было обезвредить и парализовать соответствующими мероприятиями.

Взгляд лэрда принял смелое выражение; он вздохнул еще раз и крикнул:

– Нахал! Ты должен получить ту награду, которой заслуживает твоя наглость.

При этом Спитта сделал вид, словно собирался выйти из комнаты.

– Стой! – загремел Джон. – На одно мгновение я подумал, что наше дело можно будет покончить добром, но я ошибся, и мне остается только исполнить долг мести. Эта месть требует твоей крови, вор и убийца! Ну так получай же то, что ты заслужил!

Джон бросился на лэрда. Тот стал отступать, пока не оказался припертым к стене. Последние фразы, которыми они обменялись, и в особенности заключительные слова Джона были произнесены повышенным голосом. Бросаясь на лэрда, Джон вытащил из-за пояса нож и высоко занес его над лэрдом, а при последних словах направил его в грудь Спитты.

Однако чья-то рука легла на его плечо, и удар не попал в намеченную цель. Это привлеченный громкими голосами священник вошел в комнату, и его вмешательству лэрд Спитта был обязан тем, что нож Джона попал не в грудь, а в плечо.

Кровь так и хлынула из раны.

– Отец Антон! – в отчаянии простонал Джон, чувствуя себя разбитым и уничтоженным.

– Помогите! – крикнул раненый. – Помогите!

На этот крик первой появилась Эсфирь; ей достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что здесь произошло.

– Джон! – вырвалось у нее, и с этим криком она бросилась на грудь Джону, как незадолго перед тем сделала это с совершенно незнакомым ей человеком.