— В Витичеве ты смолчал! — возмущённо воскликнул Торчин.

— Троих их мне было не переспорить. Не желал я начинать новую распрю. Хотел и хочу поднять братию свою на половцев, — спокойным, ровным голосом признался Владимир. — Да токмо вижу, не дошли до владетелей русских слова мои!

— Коромольникам пособляешь ты, князь Владимир! — вскипел Коницар. С уст его сорвалась неподобная грязная брань.

— Охолонь! — резко прикрикнул на него Мономах. — Думай сперва, что говоришь и кому! Распустились совсем, я погляжу! Ступайте вон и передaйте своим князьям: не могу я роту преступить! Не пойду на Ростиславичей!

— Тогда! — Коницар вскочил с кошм. — Сами мы по себе будем, а ты — сам по себе! Прощай, князь Владимир! Не о чем с тобою более толковать! Зря спешили мы к тебе, коней добрых загоняли!

— Что ж! Как говорится, скатертью дорожка! Коней свежих вам дам, не обижу! Но ведайте, что угрозы ваши и пославших вас пусты, яко сотрясание воздуха!

Коницар в бешенстве схватился за саблю. Торчин удержал его за руку и примирительно произнёс, опасливо кося по сторонам своими щёлками-глазами:

— Мы передадим нашим князьям твои слова.

...Унеслись прочь вершники, исчезли посреди чёрных елей, лишь ветер свистел протяжно им вослед да клубы снега вздымались ввысь.

Мономах тем часом готовился продолжить свой путь. Отроки и гридни запрягали в возки коней, гасили костры, сворачивали и укладывали в обоз вежи. Подумав немного, постояв на берегу реки и ещё раз окинув взором закованную в ледяной панцирь Волгу, князь велел принести в походный возок пергамент, чернила и перо. Ровными буквами вывел он на листе:

«Встретили меня послы от братьев моих на Волге, говоря: «Присоединись к нам, выгоним Ростиславичей и волость их отнимем. Если же не пойдёшь с нами, то мы сами по себе будем, а ты сам по себе».

Я сказал: «Даже если вы и разгневаетесь, не могу с вами идти, клятву преступать».

И отпустив послов, стал я гадать по Псалтыри, в печали раскрыл его и прочёл: «Зачем печалишься, душа? Зачем смущаешь меня?»

...Ратного нахожденья на Червонной Руси не случилось. Не решились Святополк и иже с ним без помощи Мономаха воевать Володаревы волости. Хорошо помнили они, чем окончилась битва на Рожни поле. Да и новые набеги половцев Боняка и Шарукана вскоре повернули мысли киевского владетеля совсем в другую сторону.

Володарь теперь мог наконец вздохнуть спокойно.

ГЛАВА 92

ГЛАВА 92

Боярин Ратибор, заметно постаревший, весь какой-то ссутулившийся, сжавшийся, словно прожитые лета сдавили, стиснули его могучее тело, сидел в горнице на обитой рытым бархатом лавке перед Володарем. Визит Ратибора в Перемышль был вроде бы частным делом, но, по всему видно, не просто так очутился ближник Мономаха у Володаря в гостях.