— Слово к тебе имею, князь, — начал прямо рубить сплеча Ратибор. — В обчем, велено тебе передать: не пойдут Святополк и Святославичи на тебя войною.

— Откуда новости такие? — Володарь с трудом скрыл приятное изумление.

Последние полгода он только и делал, что готовился к грядущему ратоборству, посылал гонцов к половецким ханам, снарядил посольство даже в далёкий Царьград. К германскому императору Генриху, и к тому отправил Юрия Вышатича с Биндюком. Пусть бы отвлёк от Перемышля ляхов, первых друзей и союзников Святополка. Император поблагодарил за дары, но отговорился общими словами, дескать, может, и соберусь на ляхов, но не обещаю. Становилось ясно: немцам сейчас война с Польшей ни к чему, своих неустройств у них хватает. Зато помогли поморяне, повоевали волости польские, разор учинили, увели много пленных. Стало старому князю Герману не до Червонной Руси. С Коломаном тоже вроде бы налаживался мир. Правда, сидит до сей поры в подземелье Жольт, хрипит от злости, строит зверские рожи, как только увидит его, а особенно мечника Радко, клянётся отомстить. С этим тоже решать что-то надобно. Казнишь его — обидишь Коломана, отпустишь — навредить может здорово. Начнёт сговаривать угорских нобилей, подстрекать короля к новой вой не. И тогда, как знать, не захочет ли коварный! горбун отплатить за позор Вагры.

Володарь вздохнул, покачал головой. Да, забот у него полон рот.

Меж тем Ратибор отвечал на его вопрос:

— Ума достало у Святополка не ввязываться в новое междоусобие. Князь Владимир Всеволодович отказался с тобою ратиться. Ну, озлились сперва бояре Святополковы, особо Коницар с Туряком, да куда деваться? Тут и поганые набег очередной учинили. Боняк Шелудивый сёла и деревни на Днепре пограбил...

Ратибор умолк и многозначительно уставился на Володаря.

— Спросить хочешь: не по моему ли наущению? — усмехнулся князь. — Нет, боярин. Скрывать не буду, посылал людей к ханам. Но не науськивал их землю Русскую зорить. Не настолько уж я подл. Хотел, чтоб пособили, ежели Святополк со Святославичами на меня рати двинут.

— С половцами уговариваться — последнее дело! — отрезал, недовольно хмурясь, Ратибор.

— Оно, может, и так. Но помог же мне Боняк с уграми управиться. И договор наш с ним тогда не нарушил, мои земли разорять не стал.

— Зато на Волыни что сотворил! — Ратибор, вспыхнув, неожиданно перешёл на крик. — Вот что скажу те, князь Володарь! Мелок ты еси! О своих волостях токмо печёшься! А ты шире глянь! Полагаю, князь — он обо всей Руси заботу иметь должон!

— Что ж мне, выходит, Коломану надо было Перемышль отдать?! — теперь уже, не сдержавшись, прикрикнул на боярина Володарь. — Все слова ваши о Руси одним лицемерием попахивают! — Решительным жестом он остановил готового заспорить Ратибора, сдержал гнев и продолжил спокойней: — Ну, хорошо, допустим, о Руси думать. Но без волости что я за князь, что за радетель о земле Русской?! Или, может, наняться мне к твоему Мономаху в дружину?! Удел свой бросить, сказать: не любо мне княжить у вас, граждане перемышльские! Бороните, как хотите, землю свою от ляхов, от угорцев, от Святополка. А я поехал! Не о вас — обо всей Руси мысли имею. Послужу ей в поле ратном, сложу голову буйную во степи дикой. А не доведётся коли — что ж, окончу дни свои на одре где-нибудь в гриднице Мономаховой али Ольговой. Оно, может, и достойно, да только не для меня, князя, жизнь такая! Вот это — да, мелко. Лучше я волость свою крепить стану, города строить, людинов простых от ворога оборонять. Ты поезди-ка по Червонной Руси, посмотри. Хвалиться не стану, но не край пограничный, захолустный здесь ныне, но обширное и богатое княжество. Увидишь повсюду рольи, хлебом обильные, борти, ремественников знатных немало, купцов тороватых. И к богатству тому поверь мне, Ратибор, немало я сил приложил. Немало пота пролил, чтоб цвела Русь Червонная, чтоб людьми полнилась. И такожде, мыслю, и в других княжествах русских добрые владетели поступать должны. И запомни, хоть и не к месту мне тебя учить: любое дело великое из малых складывается. Так и Русь наша из малых земель состоит.