— Сейчас нам надо направить ратные силы на половцев, а не на Володаря! — заявил он решительно. — Идя в степь, не следует иметь за спиной опасного противника. Поэтому я бы советовал тебе, князь, заключить мир с владетелями Червонной Руси!

— Воистину! — коротко добавил старый Перепит.

Гертруда, подхватив поданный одной из холопок посох, недовольно хрипя и обводя ненавидящим взглядом всех окружающих, поспешила покинуть палату. На ходу она бросила Святополку:

— Совсем перестал мать слушать, кознодей!

...Успех переговоров был полный. Даже не ожидал такого Биндюк. После, во время пира, учинённого в киевских палатах по случаю заключения мира, незаметно подошёл к нему Татикий.

— Передай архонту Володарю, что нынешнее мирное соглашение — результат усилий базилевса Алексея! Он, как и твой архонт, весьма заинтересован в добрых отношениях Киева и Червонной Руси, — вполголоса промолвил он. — Ибо мирная торговля по Борисфену[322] и Тирасу[323] намного выгоднее кровавой бойни.

На устах старого лиса заиграла лукавая улыбка. Отроку стало ясно, кто настроил юную царевну произнести на совете столь яркую тираду.

После Биндюка вызвали в покой к Святополку.

Князь решил перетолковать с посланником своего брата-врага с глазу на глаз. Усадил отрока на скамью напротив себя, знаком велел челядину наполнить олом чару. Сам пил только холодную ключевую воду.

Жженье огненное в боку бывает почасту. Берегусь. Ни ола, ни медов не пиваю, — объяснил сухо, сделав пару глотков.

В глубине палаты на крытой бархатом скамье под узорчатыми семисвечниками находилась царевна Варвара Комнина с дочерью. Она о чём-то тихо беседовала с маленькой Марией.

Святополк, обернувшись, подозвал девочку.

— Марысенька! Ступай ко мне, детонька!

Подхватив девочку, он усадил её себе на колени.

— Вот! Любимая дщерь! — сказал князь. — Три у меня дочери. Старшую, Сбыславу, выдал за Болеслава Кривоустого, среднюю в угры сватают. Но Марию, когда подрастёт, так отдавать не буду. Пускай идёт за кого хочет, кто ей люб. На том слово моё княжеское! И вот что. С князем своим говорить когда будешь, о матери моей не поминай. Старым она живёт, за старые свычаи и обычаи держится, не видит, что времена вокруг меняются. Да Господь с нею!

— Воистину! — Отрок положил крест и склонил голову.

К столу, шурша одеждами, медленно подплыла княгиня Варвара. Биндюк, вскочив, отвесил ей земной поклон.

— Встань! — властно приказала ему ромейка.

Она положила на стол книгу с медными застёжками, в богатом украшенном серебряной сканью и финифтью[324], окладе.

— Это наш дар архонту Володарю и его архонтиссе Анне Поморской. «Житие святой великомученицы Варвары». Да будет тебе известно, что я доставила в Киев частицы мощей этой высокочтимой святой. Сейчас они хранятся в надвратной Троицкой церкви в Печерском монастыре, но позже мы хотим перенести их в новый собор, который пока ещё только строится.