За три года брака у княжеской четы родилась дочь Мария, которая сейчас, семеня ножками, бежала следом за матерью. В руках двухлетняя девочка держала большую деревянную куклу, наряженную в платье из разноцветных лоскутьев.

При виде дочери лицо Святополка озарилось ласково]! улыбкой. Марию он любил, тогда как к обеим старшим дочерям от покойной Луты не испытывал особенной привязанности.

Девочку он взял на руки и посадил себе на плечо. Мария с любопытством завертела головой.

— Баба! — указала она пальчиком в сторону Гертруды.

Тем часом княгиня-мать уже немного успокоилась. Приняв из рук челядинки чашу с клюквенным морсом, стала медленно пить.

Опорожнив чашу, Гертруда снова обратилась к Святополку:

— Вот помрёшь ты когда, кто вослед тебе княжить в твоих волостях станет, дурень ты этакий?! Одного племяша ты сгубил, второй, Вячеслав, весь израненный лежит, невестимо, выживет ли. Токмо двоих девок тебе Лута покойная родила, теперь вот у царевны Варвары тож дочка. Един байстрюк, Ярославец у тя! Гляжу, весь в тебя и выдался. С поля боя на Вагре бежал, в порты наложивши, вместях с сим уродом. Коломанишкой! Яко и ты на Рожни Поле от Володаря с Васильком стреканул, дубина стоеросовая!

— Нынче, на Молочной, я поганых разбил! — мрачно отрезал Святополк. — А ранее, коли память у тя, мать, не отшибло, хана Тогорту я победил и труп его в Берестово привёз, схоронил бывшего тестюшку как подобает, с почестями. И на Рожнем поле, о коем ты вспомнила, не бежал аз. Бился, держался до последнего. Любой ратник киевский или черниговский тебе о том скажет!

Святополк осторожно опустил дочь на пол и сел напротив матери. Княгиня Варвара расположилась рядом.

— По роже твово Ярославца вижу: сволочь он изрядная! Кознодей, яко ты! Рази ж такой власть в Киеве удержит? Ох, горе вы моё, горе! — не слушая его, продолжала сетовать вдовая княгиня.

— Хватит тебе причитать! — злобно огрызнулся Святополк. — Ты бы, мать, лучше окрест поглядела. По Киеву бы прошлась. Экий нарядный становится стольный град. В Печерах над вратами церковь новую, в честь святой Троицы поставил я, на брегу над Днепром собор и монастырь строят зиждители. Главы соборные златом велел я покрыть! Будет диво дивное! Летопись при монастыре Печерском мой человек, Нестор, ведёт. Связи наши ширятся — и с императором Алексеем у меня союз и дружба, и с ляхами твоими, и с германцами, и с данами. Вот теперь и с Володарем намерен я мир сотворить. Хватит, навоевались! Одно разоренье от ратей нескончаемых! Мирное наступает время. Торговля цветёт. Токмо и ходят караваны из Праги да Регенсбурга в стольный Киев. Поганых одолели мы, отогнали их орды от рубежей наших. Радоваться бы тебе, мать, а ты! Что тебе Ярослав Ярополчич покойный? Непутёвый князёк, пускай и внук он тебе родной! Сей паршивец поперёк пути мне встал, и даже клятва, крест святой не убедил его с крамольной дорожки скользкой свернуть! Я ж его всяко уговаривал, убеждал, да не вникал он в слова мои, не послушал советов добрых!