У Нарбоннских ворот их остановил часовой. Бланш прислушивалась к приглушенному диалогу между офицером и ее кучером и молилась про себя, чтобы стражник не потребовал предъявить ему пассажиров.
– Ой, голос похож на Беранже! – воскликнула Алис.
– Сиди тихо, – прошипела Бланш.
Затем, к ее облегчению, по боку кареты хлопнули ладонью, и они поехали дальше.
– Надеюсь, вы благополучно доберетесь до места! – напутствовал их вслед Беранже. – К ночи погода должна перемениться.
– Я и выскочила-то всего на минуточку, – причитала Риксенда. – Кто ж знал, что так выйдет!
– Сколько раз я тебе говорила: никогда не оставляй Алис без присмотра! Я тебя предупреждала. А ты не просто ушла, а еще и все двери в доме нараспашку оставила!
– Да я ж всего на минуточку! Мне нужно было принести еще молока, а…
– А теперь она пропала, – с яростью в голосе произнесла мадам Нубель. – Алис пропала.
– Да она небось пошла погулять, или к подружке, или…
Мадам Нубель кивнула на кресло, где на брошенном одеяле сидел котенок.
– Алис никуда не выходит без своей любимицы.
– Когда сюда заявилась Мари, – сказала Риксенда, – я дала ей от ворот поворот. Даю вам слово. Я ничего дурного не сделала. Я никого в дом не впускала. Меня не было всего четверть часа.
– А что, интересно, забыла здесь Мари Гали? Она прекрасно знает, что Эмерик в Тулузе.
– Я не знаю. – Риксенда комкала в руках свой фартук. – Я отправила ее восвояси, ничего ей не сказала.
Мадам Нубель обвела кухню взглядом. В глаза ей немедленно бросилось несколько мелочей: приоткрытый ящик комода, корзинка со щепой для растопки, слишком близко придвинутая к очагу, книги на полке, расставленные не в том порядке, кресло Бернара, придвинутое вплотную к стене. И старая карта, начерченная еще Флоранс, на обороте которой теперь было печатными буквами выведено ее собственное имя.
Мадам Нубель взяла ее в руки. Никакой записки. Ничего. И все же это доказывало, что в доме кто-то побывал.
– Мари заходила в кухню?
– Нет! Я же сказала вам, мадам, я отправила ее восвояси. Клянусь, ноги ее в доме не было.