Серега очень смутился и покраснел.

— Откуда ты знаешь? — робко спросил он.

— Тоже мне секрет Полишинеля. Да все об этом только и говорят. И ты знаешь, Серёга, тебя не провожают — тебя как будто хоронят. Но больше всех при этом страдает… Сам понимаешь кто.

— Я всё понимаю, но ничего не могу изменить, — ответил Потапыч.

Глаза его подёрнулись глянцевитой пеленой — он отвернулся и хотел от меня ускользнуть, но я остановил его, прихватив за руку.

— И помни… Эти люди — вампиры, а Москва — это огромная энергетическая воронка. Она вытянет из тебя всю душу, всю кровь, все твои жилы, все твои кишки вместе с дерьмом, а потом оставит умирать на обочине.

— Я это учту, — прошептал Серёга, разглядывая свои ботинки.

Как только Медведев ушёл, сразу же появился Варнава, словно наблюдал за нами из кустов.

— Я не понимаю Сергея, — сказал он без лишних прелюдий. — Он же не дурак… Разве он не видит, что его хотят просто трахнуть!

— А может, он сам этого хочет? — предположил я с кривой ухмылкой.

Андрюха возмущённо протестовал:

— Я знаю Серёгу с девяти лет. Мы ещё в «Гномах» выступали вместе. Он настоящий пацан, и в нём никогда не было гомосятины. Я не поверю, что он хочет этого старого извращенца.

— А на что он надеется? — спросил я. — Проскочить на красный свет?

— Он думает, что он очень хитрый и всё сложится так, как он захочет.

— А он не знает, что на любую хитрую жопу найдётся хуй с винтом?

— Когда нарвётся, тогда узнает.

— Дурачок… Какой дурачок!

— Ты знаешь, Эдуард, — сказал Варнава и тряхнул своей кучерявой головой, а потом ещё тише добавил, оглянувшись по сторонам: — Мне надоела такая жизнь…