— Юра, без обид, — сказал он и очень ласково добавил: — Братишка, я уважаю твоё мнение, но меня ведь тоже не пальцем делали.
— О чём ты говоришь, Павел?! — воскликнул Агасян. — Это я погорячился. Орал как резанный. Посылал тебя по матушке. Это ты меня прости. Нервы что-то совсем разболтались.
До самого утра кипели споры. Юра и Паша, два непримиримых антагониста, ещё не раз сталкивались лбами, как два горных козла, и мне даже пришлось их растаскивать, когда они начали хватать друг друга за грудки. Если в России за одним столом собираются люди разных политических взглядов, это чаще всего заканчивается потасовкой или как минимум разговорами на повышенных тоннах.
— Павел! Меня восхищает твой эклектичный разум! — перебил Юрий Романович путанные и долгие рассуждения председателя о том, что нашу страну спасёт от полного крушения только диктатура народа во главе с сильным лидером и что всех либералов нужно поставить к стенке пока не поздно; а ещё на полном серьёзе он говорил о том, что если бы сейчас из гроба поднялся товарищ Сталин, то за ним опять пошёл бы весь народ.
— Что ты подразумеваешь под термином «диктатура народа»? — спросил Юрий Романович и сам же ответил, не позволив председателю даже открыть рот: — Это когда быдло опять будет расстреливать нормальных людей? Это когда «чёрный ворон» опять будет кружить по дворам, собирая свою добычу? Это когда опять появится клеймо «враг народа», которое будут выжигать всем инакомыслящим?
— Ну зачем ты кидаешься в крайности? Я просто хотел сказать, что должна быть диктатура закона и что народ должен обеспечивать законность, а не какие-то там… продажные чиновники. Диктатура народа — это и есть самая настоящая демократия… — пытался выкручиваться Паша, но режиссёр был неумолим:
— Паша! Опомнись! Народ не может обеспечивать законность! Этим должны заниматься
— Но был же в Советском Союзе народный суд, — парировал председатель, ехидно улыбаясь, и мне было совершенно ясно, что он потешается над режиссёром, валяет дурака, намеренно затягивает его в очередную дискуссию. — Там какие-то фрезеровщики сидели по бокам, да и сама мамка ничем от них не отличалась… И прокурор приезжал в суд на трамвае, и адвокат не носил костюмы от Армани… Ты понимаешь, Юра, народ был везде, простой народ, а сейчас как у Гоголя — одни свиные рыла.
Юрий Романович все принимал за чистую монету и поэтому злился от души:
— То есть ты хочешь сказать, что в «совке» была народная власть, справедливая и гуманная?