— Про Калугина.

— Хотя в жизни я не такое повидал, — продолжал рассуждать я. — Вспоминаю тюрьму… Вот где узнаешь людей по-настоящему, без прикрас. Там через меня прошло столько криминальных историй, совершенно фантастических в своей нелепости, глупейших по замыслу и исполнению. Люди в общей массе — это полные идиоты. Они совершают преступления спонтанно, эмоционально, как говорится, на кураже. Мало таких, которые всё продумывают и чётко заметают следы. Люди поражают меня своей алчностью, безотчётной жестокостью, вероломством, при этом абсолютной глупостью и неумением просчитать последствия даже на один ход вперёд. Я вспоминаю довольно приятных людей, которые совершали невероятные гадости. Они убивали своих друзей, убивали жён и даже собственных родителей, из-за каких-то квадратных метров или ничтожных сумм. Общаясь с ними и глядя им в глаза, я не мог поверить, что они на такое способны.

— Никому в этой жизни нельзя верить, даже самому себе, потому что люди не знают, на что они способны в тех или иных обстоятельствах. Мне иногда кажется, что меня окружают одни психопаты.

— А ты что, сидел? — вдруг спросила Марго, глядя на меня с недоверием.

— Да, пришлось однажды примерить лагерный клифт, — ответил я с приблатнённой интонацией и откинулся на подушку.

— Что ты елозишь по чистой наволочке?! — возмутилась Марго и начала стаскивать с меня ветровку. — Снимай-снимай… К тому же она мокрая!

— Мокрая? На мне быстрее высохнет, — заупрямился я, но все же позволил себя раздеть; она унесла ветровку в прихожую.

Когда она вернулась и присела на краешек кровати, я сказал совершенно уверенным тоном:

— Я не собираюсь втягивать Андрея в эту историю. Ты меня слышишь? Более того, он вообще не должен ничего знать.

Я пристально посмотрел ей в глаза и добавил практически шёпотом:

— И запомни, фейгала моя, в этом деле ты уже соучастница. Если не хочешь пойти паровозом, держи язычок за зубами. — Это получилось довольно грубо, и она даже опешила от такой наглости. — Ибо в противном случае я скажу ментам, что это ты заказала Бурегу, а я всего лишь исполнитель. Поэтому в твоих интересах, чтобы это дело даже краешком тебя не коснулось. Сечёшь? Не вздумай меня как-нибудь подставить. Забудь об этом разговоре, но самое главное — забудь о том, что я сегодня приходил. Ты меня не видела. Меня здесь не было.

— Значит, я всё-таки правильно тебя поняла, — сказала она очень тихо, едва шевельнув губами. — А Петрович? А если этот придурок расколется?

— Не смеши меня. Он никогда не будет сотрудничать с ментами: это же последний мамонт, последний апологет воровской идеи. Тем более впрягаться за такого урода.