— Я не считаю себя агрономом… и даже сусликом. Я вообще не имею к этому полю никакого отношения. Я — перекати поле. Я — природный феномен. Мне нельзя доверить плуг. Мне нельзя доверить коня, женщину, ребёнка… Как вы умудрились состряпать такого урода?
— Сынок, это случайно получилось, — с улыбкой ответил Юрий Михайлович. — Мы просто были молодые и ничего не знали о контрацептивах.
Я улыбнулся, а потом начал громко хохотать.
— Ну ладно, рассказывай, что у тебя стряслось… Опять залез в какой-то блудняк? — Он смотрел на меня поверх очков прищуренным взглядом; глазки были как буравчики.
Я рассказал ему всё как на духу. Он слушал меня молча и только в одном месте задал вопрос:
— Анохин… Толя?
— Да. Анатолий Сергеевич.
Папа задумался на пару секунд, а потом попросил меня продолжать…
— Ты его знаешь? — подозрительно спросил я.
— В волейбол вместе играли. Он упёртый всегда был: спорил до усрачки… Линия, аут, сетка, переход мяча, счёт — неважно, только в драку не лез, никого не слушал. Как заведётся — туши свет! И я был такой же… Нашла коса на камень… Короче, не буду ходить вокруг да около…
— Что?
— Я ему рыло начистил, — подытожил отец и самодовольно улыбнулся, продемонстрировав мне свой щербатый рот с редкими жёлтыми зубами.
— Прямо на площадке?
— Не-е-е… На танцах… Он упоротый был… ходил… на всех барагозил… ну я ему… короче… свет потушил в черепушке.
— Как?
— Болтом об косяк.
— А он знал твою фамилию?
— Мою фамилию на Тагилстрое знает каждый, — с гордостью заявил отец, а я сразу же поник.
— Это карма, — тихонько прошептал я. — Это всё