— Помилуй бог, как же не разгадал! — обрадовался Суворов. — Разгадал, дружище! Э-э, не к тем собираются в гости варвары.

Он наморщил высокий лоб, задумался.

— С востока они побоятся устроить амбаркацию, то есть высадить десант, — размышлял он вслух. — Там у нас Покровский, Мариинский да и другие редуты. А со стрелки дорога открыта. Немедленно пошлите туда, генерал, конную сотню, — обернулся он к Реку. — Казаки уже в седлах, я распорядился. И если варвары попытаются уцепиться за косу, пускай хорошенько ударят по их рукам. Не помогут сабли — пошлем мушкетеров.

Огонь крепостной артиллерии вынудил шебеки отойти. И хотя они время от времени постреливали в сторону Кинбурна, ядра падали вводу, поднимая фонтаны брызг.

С косы по морскому берегу на запаленном коне прискакал казак. От Саева. Там уже вспыхивал бой. Турки, которые высаживались на берег, увидев конников, сгоряча начали кидаться назад, в воду. Но с лодок, которые подплывали и подплывали, повели огонь из ружей. Узкая коса не давала возможности казачьей сотне развернуться. Придя в себя, турки снова побежали вперед. Теперь их на берегу было уже несколько сот, хотя казаки и рубились отчаянно.

Выслушав гонца, генерал-майор Рек сам повел в бой мушкетерские роты.

Суворов не сомневался в поражении турецкого десанта. Он был уверен: Юсуф-паша не рискнет вывести ночью на косу крупные силы. И не ошибся. Янычаров было не более двух батальонов. Казаки, потом мушкетеры, подошедшие быстрым маршем, смяли и решительным ударом сбросили их в лиман. Отплыть назад в Очаков не удалось и половине.

Возбужденные первым ночным боем, солдаты возвращались в крепость. Несли раненых. Штаб-лекарь Ефим Белопольский лично направлял их в лазаретные шатры. Артельные старосты суетились возле кашеварных возков. Светало. И как только развиднелось, в лимане забелели паруса очаковской флотилии. К крепости приближались два линейных корабля, фрегат и пять канонерских лодок.

Суворов примчался на батареи, когда главный двухдечный корабль, развернувшись правым бортом к берегу, направил на Кинбурн стволы сорока двух пушек. Остальные суда вытягивались в линию следом за ним.

— Разгневался паша, занес над нами карающую десницу, — саркастично улыбнулся Суворов. — А Мордвинов все выжидает, держит своих на привязи.

Лицо генерал-майора Река, стоявшего рядом, напряглось, крылья широких бровей сошлись на переносице.

— Началось, ваше сиятельство, — сказал он вполголоса.

Над бортами переднего линейного корабля и фрегатов поднялись клубы седого дыма, будто десятки заядлых курильщиков одновременно пыхнули трубками. Воздух наполнился свистом, и сразу же на валу взлетели черные комья разрытой ядрами земли. Упал навзничь вестовой казак подполковника Маркова. Его конь напуганно вздыбился и, пошатнувшись на раненой ноге, чуть было не опрокинулся на спину. Земля содрогнулась от залпа крепостных пушек. Перед турецкими кораблями вмиг выросли пенистые султаны воды. На одной канонерке упала перебитая ядром мачта и вспыхнул парус.