Ее взгляд остановился на палаццо в окрестностях города Годега-ди-Сант-Урбано. Палаццо называлось «Вилла Гортензия», оно принадлежало семейству Борда, и однажды там гостил сам Микеланджело.
– Вот это да, – пробормотала Гортензия себе под нос.
Она отошла к окну и написала:
Ее мечта обрела имя.
Гортензия села на автобус, пустившись в обратную дорогу на Шарлот-стрит, сошла с него, перешла на другую остановку и стала ждать следующего, идущего на другой конец города. Она не могла стоять спокойно и слегка раскачивалась на каблуках. Гортензию переполнял энтузиазм, которого хватило бы на двоих. В автобусе она заняла место у окна. Подъезжая к своему району, она взглянула в окно во время стоянки на светофоре и увидела мужа на углу Макдауэлл-стрит. Он одиноко стоял и смотрел на часы. Гортензия вскочила и попыталась открыть окно, чтобы крикнуть ему, но щеколду заело. Она сдалась и села.
И тут к Луи подошла женщина, знакомая Гортензии по церкви. Это была новая прихожанка, вдова, насколько она помнила. Все упало в Гортензии, когда она увидела, что ее муж наклонился и нежно поцеловал в губы нового члена общины. Она вскочила с сиденья, а Луи снова поцеловал эту женщину.
Потом Луи Муни предложил ей руку, и та приняла ее так же привычно, как водитель автобуса принял у Гортензии плату за проезд. Гортензии Луи не предлагал так руку уже много лет. Она наблюдала за изысканными манерами мужа, достойными какого-нибудь графа, и ей казалось, что она видит совершенно незнакомого человека, демонстрирующего повадки, каких она не встречала с детства, когда ее отец с таким же уважением относился к ее матери.
Гортензию прошиб тревожный пот. Автобус застрял в уличном заторе, пока ее жизнь проносилась мимо. Все странное и таинственное, что в последние годы сбивало ее с толку в Луи Муни, наконец-то прояснилось. Автобус рванул вперед, мимо одной остановки, другой, а Гортензия лихорадочно думала. Все бесчисленные малоубедительные отговорки, которыми Луи год за годом объяснял свои отлучки, начали выстраиваться в ее воображении, словно папки в шкафу, одна за другой. Поскольку она была женщина благочестивая, ей понадобилось увидеть, чтобы увериться. Она подняла руку и дернула за веревку, давая знать водителю, что хочет выйти, потом ухватилась за поручень у задней двери автобуса, боясь, что ноги ее подведут. Она не могла дышать.
Когда дверь открылась и свежий воздух ударил в лицо, она разрыдалась. Она давно убедила себя, что любовь, соединившая их с мужем вначале, может быть спасена, если они будут молиться вместе и свяжут себя обязательствами сохранить брак. Она собиралась снова начать внимательнее относиться к Луи, давать ему то, в чем он нуждался, но время, работа и другие обязательства слишком отдалили их друг от друга. И из-за этого ей стало труднее протянуть ему руку над пропастью, хотя должно было бы стать легче.