От многочисленного внимания и всевозможных поблажек, Серж расслабился. Он мог дерзануть отрядным активистам, в столовую шёл в конце строя, часто даже не в ногу, иногда носил робу нараспашку, руки засунув в карманы, а феску поворачивал вбок, видимо, ощущая себя крутым афроамериканским гангстером. Стали у него случаться конфликты и с другими клубниками: до перевода Тайваня на КДС Ноно умудрился закуситься даже с ним.

Как-то в клубе Серж заметил, что Тайвань убрал в карман конфету. Камерунец решил пошутить и подкравшись сзади, вытащил её из кармана, быстро размотал фантик и съел. Тайвань просто офигел от такой наглости и начал объяснять Сержу, что так не делают, так поступают только крысы, а крыса хуже педераста. На саму конфету ему было плевать, но от поступка африканца он был шокирован. А Серж всё подшучивал, не понимая всю серьёзность разговора, и даже согласился в том, что он и крыса, и педераст. Но потом до него дошло, что Тайвань не шутит, и Серж посерьёзнел. А вечером, в отряде, Серж подкараулил Тайваня у туалета и напал сзади. Но быстро подоспели другие арестанты и разняли их.

Да и в общем, многие стали замечать, что Серж попросту говоря ох*ел. Принял доброту за слабость, как говорится.

А в то время, как я уже говорил, из-за попытки побега, к нам часто приезжали проверки. И ожидалась одна из таких крупных московских проверок, о которой заранее предупредили всех завхозов и сотрудников. А завхозы, соответственно, предупредили нас.

— Никаких перешитых роб, пуговицы доверху застёгнуты, ходим строем, как полагается. Все без исключения, Ноно, особенно тебя это касается! — говорил Акопян, собрав отряд в КВР. — Не подводите меня, вы и так знаете, как у нас в отряде хорошо живётся, по сравнению с тем же первым или седьмым.

И вот настал день проверки. Мы шли в столовую, даже самые «блатные» и активисты, обычно идущие в конце строя, шли маршем. Перед столовой стояли все высшие чины колонии из рядов администрации, а рядом с ними шишки из Москвы. Ну и конечно же, Шалай с парой козлов поздоровее.

— Ноно, встань в строй, быстро! — прошипел кто-то сзади.

Оказывается Серж, проигнорировав предупреждения Акопяна, выбился из строя, и шёл сзади с больными в развалочку. Верхняя пуговица растёгнута, феска набекрень. Когда наш отряд проходил мимо сотрудников, ему сделали замечание, на которое он ответил что-то невнятное, засунув руки в карманы. Старший режимник побагровел от такой наглости и бросил злобный взгляд на Шалая.

Шалай долго думать не стал.

— Ах ты сука нигерская! — взревел он и, несмотря на присутствующих шишек из московского ГУФСИНа, нанёс Сержу мощный удар своим пудовым кулаком прям в лицо, от которого камерунец сразу упал на плац.