Провожали Москву утром. По звонку[305] зеки освобождались в десять утра, по УДО после обеда. Чифир быстро закончился, и заварили ещё. Я к тому времени уже начал бросать и чифирить, поняв, что от этого у меня сильно испортились зубы.

Наконец, пришло время освобождения УДОшников. От души попрощавшись, и обменявшись адресами, мы вышли с Москвой на плац. Светило яркое летнее солнце, и мы пошли в сторону штаба. Провожать разрешалось всего нескольким людям, и я был одним из них. Вынести нарды мусора ему не дали. Зайдя в штаб, Москва махнул рукой на прощание и ушёл на свободу.

Теперь я на зоне остался сам по себе, без «протектората», и могло случится всё, что угодно. Но меня это не пугало, я уже крепко встал на ноги после карантина. А взлетать высоко я не хотел — падать больно. Но взлететь пришлось.

Строевой смотр II

Я стою на плацу и смотрю на марширующие отряды. Чеканящие шаг арестанты, с задранной вверх головой, маршируют, выкрикивая армейские песни. Справа от меня, метрах в ста, играет лагерный оркестр. Идёт осенний строевой смотр.

Я стою, убрав руки за спину, и наблюдаю за приближавшимся строем. Я отожествляю себя с исторически известным политическим деятелем, наблюдавшим марширующие колонны своих соратников на шестом съезде партии. И как у него — на левом рукаве у меня красная повязка. Только, вместо гамматического креста, написаны на ней три буквы: «СКК».

Вот первый отряд прошёл мимо, подходит следующий. Я молча поднимаю руку вверх, и председатель СДП отряда орёт: «Приставили ногу!». Отряд останавливается. СДПшник выжидающе смотрит на меня.

Я жду, пока идущий впереди отряд поравняется с оркестром и затем, также не произнося ни слова, машу рукой.

— Шагом! Марш! — команда дана и отряд, жёстко чеканя шаг, выдвигается вперёд.

Когда все десять отрядов прошли по кругу и вернулись в бараки, я, закончив контроль строевого смотра, возвращаюсь в клуб, где снимаю с рукава красную повязку. Под ней у меня всё так же пришита бирка активиста. Только надпись на ней сменилась. Уже несколько месяцев, как я стал председателем СД колонии.

Повышение

Вскоре после освобождения Сани Москвы, председатель секции досуга колонии Роман загремел в ШИЗО, спалившись с мобильным телефоном.

Заместитель по воспитательной работе Сорокин сразу примчался в клуб.

— Всё! Теперь ты председатель! — сказал он мне.

— Я? Да я не хочу, зачем мне это? — ответил я. — Выйдет с ШИЗО, пусть продолжает работу, а я пока возьму на контроль всё.

— Ты что, не понимаешь? — он посмотрел на меня, как на дурака. — Я сам не в восторге, но теперь, побывав в ШИЗО, Роман не может занимать эту должность. Ты его работу знаешь, уже вник, вот и занимайся. Выбора у тебя нет. Ну разве что только в шестой отряд уехать.