Несли Забияку — был жив, а принесли бездыханного.

Посадила Оксана возле милого старух, чтоб оплакали, как положено, а сама взяла ружье да саблю и, собрав женщин, повела их на вал. Степанида тоже пошла.

Польские пушкари пороха не жалели. Городок запылал, и тогда жолнеры снова ринулись на приступ. День убывал, пожару прибывало, и жолнеры наконец прорвались в Веселую Криницу. Да только не там, где держали оборону женщины.

— Степанида! — позвала Оксана названую сестру. — Давай-ка поцелуемся на прощанье.

— Что ты! — вскрикнула Степанида.

— Не шуми, слушай. Уводи женщин в гору, в пещеру. Отсидитесь.

— А ты?

— Ступай, милая, ступай! Забияка мой уж сердится, заждавшись меня.

Тут только Степанида увидала под Оксаной бочонок пороха.

— Опомнись, сестрица!

— Уходите! Они уж сюда бегут. Обо мне не печалуйтесь. Не хочу после милого мужа достаться игрушкою проклятым жолнерам! — Взвела курки на двух пистолетах. — Прощай, сестрица! Прощай, певунья!

Степанида, собрав вокруг себя женщин, ударила с вала, сверху, на жолнеров. Те, видя перед собою воинство в юбках, опешили, и женщины, прорвавшись через кольцо осады, ушли к горе, в пещеру.

Жолнеры ринулись в город.

Далеко было видно, как пыхнуло огнем в том самом месте, где рассталась с жизнью казачка Оксана Гарная.

Пылающий городок был уже захвачен жолнерами, но бой не утихал: казаки и казачки отбивались до последнего, а когда кончались заряды и силы — кидались в огонь или поражали саблями и кинжалами друг друга.

Был пан Чарнецкий свиреп, но непримиримость жителей Веселой Криницы смутила коронного обозного.

Приказал доставить ему женщин, укрывшихся в пещере. Живыми!

Силой проникнуть в пещеру было невозможно: казачки застрелили нескольких жолнеров. На все уговоры сдаться отвечали молчанием или выстрелами.

Весна помогла карателям. Запрудили ручей, пустили воду в пещеру: ледяная вода скорее уговорит.

Пещера была не глубока. Заполнялась быстро. Жолнеры ждали воплей, а вместо них раздалось дивное пение.