— Урагша! — загремело окрест, и Темучин даже не понял, выкрикнул ли это он или тысячи и тысячи голосов.

Вся громада войска качнулась и, набирая скорость, пошла на минуты назад, казалось, неприступную, плотную, а сейчас заколебавшуюся стену найманов. И стало ясно, кто победит в сражении, как ясно это всегда и в любом сражении по порыву, с которым люди идут в бой.

Темучин сам не пошёл в сечу, да в том и нужды не было. Для него взгромоздили одна на другую три арбы, и он, забравшись на верх этого сооружения, мог хорошо видеть открывавшуюся перед ним долину.

Плотная лава туменов ударила в стену найманов и сбила её с места, однако найманы не повернули коней вспять, но, уплотнившись в центре долины, встретили противника, ощетинившись длинными копьями. Темучин понял, что копья могут сдержать ударную силу лавы, и крикнул ожидавшим его повелений у колёс арбы нукерам, чтобы те скакали к нойонам, передали его приказ засыпать найманов стрелами. Через минуту-другую лунный бой начал выбивать одного за другим копейщиков в рядах найманов. Стало очевидным, что противостоять лучникам они не смогут. Даже на расстоянии было видно, как плотно ложатся стрелы. И всё же найманы стояли. Это были крепкие воины, как Темучин предположил ещё в начале похода, самые крепкие из тех, с кем скрещивали мечи его тумены. В центре теснимого найманского войска по-прежнему вздымался рыже-белый хвост бунчука, и хотя его мотало из стороны в сторону и могло показаться, что он вот-вот упадёт, однако такого не происходило. Темучин видел, как стрелы лучников валят одного за другим тех, кто удерживает бунчук, и всё же вновь и вновь находились подхватывающие его руки. А бунчук надо было сбить наземь. Этот удар по найманам мог стать ещё более мощным, чем гибель их багатура перед сражением. И Темучин распорядился послать в бой сотню кешиктенов[55]. Это были лучшие воины, рослые, сильные, одетые в медные китайские доспехи, вооружённые и мечами, и копьями, и посаженные на тяжёлых мощных коней. С высоты своей вышки из арб он увидел, как сотня со свистом и гиканьем выскакала из хвойного мелколесья на краю долины и пошла на найманов бешеным аллюром. С ходу кешиктены врубились в ряды, и, даже несмотря на всё выше и плотнее вздымавшуюся над полем сражения жёлтую пыль, Темучин разглядел, что сотня раздвинула ряды найманов и передовые из кешиктенов бились чуть ли не рядом с бунчуком. И всё же рыже-белый хвост вздымался над головами сражавшихся. Его раскачивало, как в бурю, пригибало, но он всё же не падал.

Облако взметённой копытами пыли закрыло сражавшихся, и Темучин мог судить о ходе сражения только по сообщениям, привозимым нукерами, нет-нет да вырывавшимися из этого кипящего облака, которое становилось всё плотнее и гуще, так как в сражение втягивалось больше и больше людей.