— А я попа не принял бы, — улыбаясь сказал Бардин.

— Да это я так… к слову, — поправился Дидов.

3

На другой день после ухода Бардина Дидов решил сделать вылазку. Ранним утром он отдал приказ приготовиться к демонстрации.

— В чем дело? Какая демонстрация? Неужто в город пойдем? — спрашивали всполошенные бойцы. — Там же нас перешлепают…

— Сейчас, товарищи, — говорил Дидов своим командирам и приближенным, — начнем вылазку на все курганы, чтоб продемонстрировать перед противником и населением нашу военную мощь. Наверх, как я приказал!

Все партизаны быстро выходили из заходов и поднимались наверх. К ним присоединились каменорезы с семьями. Они группами, цепочками направились к курганам, которые тянулись по всему хребту, вдоль заходов в каменоломни.

Было начало марта. Пригревало солнце, в воздухе пахло весной, и повсюду зеленела молодая, яркая трава.

На самом высоком кургане на длинном шесте развевалось боевое красное знамя. По более низким курганам рассыпался народ. Люди веселились, плясали, играли па гармониках, на гитарах и балалайках.

В неподвижной, теплой тишине взлетела песня:

Эта демонстративная вылазка партизан сразу же взбудоражила белогвардейцев и все население города, крепости и близлежащих деревень.

В городе тысячи людей высыпали на густо позеленевшую гору Митридат — посмотреть на выступление каменоломщиков[8].

Дидов собрал у каменорезов и крестьян десятка два лошадей и наспех создал отряд кавалерии. Из Старого Карантина притащили седло. Он оседлал гнедого вислозадого коня и поехал с этим отрядом вдоль курганов, весело покрикивая людям:

— А ну, давай, ребята! Ходи живей, двигайся! Пускай смотрят в бинокли и думают, что нас здесь тысячи… Песни, песни запевай!

— Есть, товарищ командир!

Со стороны Старого Карантина послышались выстрелы и какие-то выкрики.

— Эге, щось случилось…

— Дывысь, бегут…