Мултых, оставшийся в городе, поспешно заканчивал свои дела. Кромсал, как любили говорить каратели, арестованных — расстреливал в подвалах, вешал в крепостях, некоторых передавал в городскую контрразведку, в руки своего друга Цыценко. Кто приносил ему большой денежный выкуп, он выпускал на поруки.

Художник Крылов был заточен в купеческий особняк, находящийся на Строгановской улице, где помещалась контрразведка. Хотя юноша все время сидел в застенках особняка, которые наводили ледяной страх на всех проходящих мимо, он все же числился за карательной экспедицией ротмистра Мултыха.

Городская интеллигенция, поднятая на ноги стариком художником Федоровым и родными Крылова, подала письменную просьбу Мултыху об освобождении юноши из-под ареста. Крылов сидел без допроса и допуска на свидания родных. По настоянию Месаксуди с Мултыхом говорил сам генерал Гагарин.

— Прошу, ротмистр, учтите, что арестованный юноша является необычайно одаренным. Быть может, это будущее светило России… Все же с такими надо считаться. Потом — он является родным братом капитана Крылова, честного и верного офицера Добрармии. Ну, и… отец его, известный ученый, ненавидящий революцию и Совдепы, бежал из Петрограда. Он с нами, наш человек.

— Знаю! Все знаю, ваше превосходительство, — ответил с улыбкой Мултых. — Его дело… днями будет закончено.

— Вы его проучите, вытормошите из него тот вредный душок, очевидно поселившийся в нем от петроградской революции, — поучал Гагарин. — Затем дайте ему волю, но предупредите как следует, и он поймет…

— Я сказал: сделаю все, что надо, — с легким раздражением проговорил Мултых.

И, глядя вслед Гагарину, прошипел:

— Ишь старая дама, нахватался миллионов, да еще ластится к толстому карману Месаксуди! Я и до вас доберусь, подождите… Гения пришел защищать? Я в Ледяном походе был… а вы тут мильончики хватали, грешные душонки спасали…

2

Казаки втолкнули Олега в угрюмый большой кабинет и захлопнули тяжелую дверь. Юноша остановился и зажал голову руками, ожидая ударов кулаков и плетей со свинцовыми концами.

Его же любезно встретили двое молодых людей — ротмистр Мултых и штаб-ротмистр Тернов, одетые в корниловскую форму. Оба они были при казачьих шашках, украшенных серебром и золотом, в щегольских сапогах со шпорами.

— Прошу, господин художник, садитесь, — предложил граф Тернов, глядя на Олега через пенсне в золотой оправе. Он указал своей небольшой белой рукой на кресло, стоящее у черного стола, накрытого синим сукном.

— Благодарю, — сухо ответил Олег, садясь в кресло и настороженно посматривая то на графа, то на Мултыха. Глаза Мултыха поразили его своей неприятной красотой и жестокостью. Они сразу же привлекли внимание Олега, он всматривался в них так, что на секунду забылся, где он. Потом Олег посмотрел на графа. Правильная форма головы с золотистыми вьющимися волосами, несколько женственное, утонченное лицо и большие карие глаза, подернутые грустью… Глядя па него, Олег невольно подумал: «Как может этот человек работать в контрразведке?»