— Слушаюсь! Это мы могём. Для пользительности ума всыплем с аккуратностью…

Губы Олега посинели и задрожали.

— Ну, милок, для удобства штанцы надо спустить, они здесь ни при чем, — дружеским тоном посоветовал казак. — Мы тебе напишем сейчас такую картинку, что будет за мое почтение, — говорил он, подталкивая Олега.

— Палачи! — усмехнулся Олег и хотел что-то прибавить, но горло перехватило.

Казаки поволокли его…

Олег лежал на полу лицом вниз и стонал. Вначале он чувствовал, как теплые струйки крови стекали по телу, но скоро перестал ощущать боль и очнулся, услышан хриплый голос Мултыха:

— Ну, теперь, вы вполне красный, господин художник!

— Да, я красный… простонал Олег. — Я с детства боялся крови… Теперь не боюсь. Я — красный… Теперь я понимаю их… и вас… Я расскажу… я расскажу народу все… все…

Мултых гневно и вопросительно взглянул на графа.

Олег старался подняться на ноги.

Мултых сунул правую руку в карман.

— Граф, отпустим этого правдоискателя?

— Да! — резко бросил граф.

Угол рта у Мултыха задергался, глаза расширились. Он медленно вынул из кармана револьвер, шагнул к Олегу и нажал курок.

4

Генерал Гагарин на следующее утро вызвал к себе Мултыха, чтобы узнать о ходе дела Крылова и сообщить ему, что сестра художника хочет взять брата на поруки и интересуется, какая для этого потребуется сумма денег. Месаксуди одолевал Гагарина. На этот раз Месаксуди пожелал сам присутствовать при беседе генерала с Мултыхом.

— Ну как идут дела? Как с господином Крыловым, разобрались? — спросил генерал у Мултыха, переглядываясь с Месаксуди.

Мултых, прикусив нижнюю губу, подозрительно взглянул па Месаксуди, затем медленно перевел воспаленные глаза с припухшими веками на Гагарина.