«Симферополь Начштаб края.

Из Керчи, 2562, военная, 213.

Положение в Керчи осложняется. Получены донесения о сильном брожении и вооружении пригородов. В городе ведется агитация о захвате власти… Желателен приход иностранных миноносцев. Заметно сильное недовольство краевым правительством.

Последние выступления партизан оттянули из Керчи и крепости всех солдат. Теперь уже на каменоломни бросил свои части Симферополь и прислал подкрепления Джанкой. Двести кавалеристов подброшено с Кавказа, и триста пятьдесят кавалеристов, направлявшихся на фронт, завернули сюда.

Председатель городской думы Могилев, не находивший себе места из-за всех этих событий, позвал к себе члена думы левого эсера Литкина, который давно разуверился в своей партии и уже более года не принимал в ее работе почти никакого участия. Но Могилев хотел посоветоваться с ним в эти тревожные дни как с умным и опытным человеком.

Когда Литкин вошел в кабинет к Могилеву, у него оказался меньшевик Пряников. Вскоре ворвался в кабинет главарь правых эсеров Войданов, ненавистный теперь Могилеву и Литкину.

Могилев сильно осунулся, изменился за эти дни. Его красивая черная борода заметно посеребрилась, под большими, выразительными глазами появились мешки, даже его осанистые плечи казались опущенными. Он упавшим, безнадежным голосом обратился к собравшимся:

— Ну, как дела, друзья мои?

— Да дела ничего, — протянул Пряников, — но все же они не так хороши, как следовало бы им быть, — и он уставился своими рачьими, желтыми глазами на Могилева.

— А я думаю, что дела наши чрезвычайно плохи, — с глубоким отчаянием возразил Могилев. — Теперь мы, кажется, теряем все! Мы выпустили весь рабочий люд из своих рук! Он теперь на стороне большевиков и, к величайшему нашему сожалению, ждет их с нетерпением, а нас даже слушать не желает. Это прискорбно, но это так!

Войданов закричал на Могилева:

— Ты паникер!

— Не вам об этом говорить, — оборвал его Могилев, — вы лучше скажите: где ваши мужики? Они убежали от вас в каменоломни к партизанам! Мужик идет на восстание!

— Довольно! — перебил его Войданов. — Скоро найдутся силы!

— Фразы! — бросил ему Могилев, поправляя холеной рукой прыгающее золотое пенсне. Красные заняли почти всю Украину и стучат в нашу дверь. Французы оставили Одессу. В тылу война!

— Так что же? Капитулировать перед большевиками?! — вскричал Войданов, вскакивая. — Я на это не способен! Мой лозунг: лучше есть других, чем быть самому съеденным. А вы капитулируйте, отдайте себя им на сжирание!

— Я этого не предлагаю.

— Как же? Ты говоришь, что все пропало, мы остались без масс…