— Ваше превосходительство! Прошу вас, не говорите больше! — с отчаянием выкрикнул корниловец и подбежал к Губатову. Звякнув шпорами, он хотел еще что-то сказать, но вдруг его холеное лицо перекосилось, и он зарыдал.

— Кто такой? Кто это? — послышались недоумевающие голоса.

— Мултых!

— Мултых!

Губатов повел своими огромными золочеными плечами и мягко, по-старчески, спросил:

— Голубчик, что с вами? Не надо плакать, ну, полно вам!..

Ротмистр Мултых, рыдая, бормотал:

— Господа! Господа! Гибнет Россия, гибнем мы!.. Это же конец… Нет! Нет! — Потом вдруг уставился на портрет в позолоченной раме и закричал в исступлении: — Ваше императорское величество, спасите нас! — И, как бы очнувшись, ротмистр сделал полуоборот к портрету и неожиданно запел:

Офицеры растерянно поднялись, поглядывая друг на друга. Несколько человек подхватили:

Сначала запели офицеры тихо и робко, потом все новые и новые голоса подхватывали гимн, и вот он уже гремел, сотрясая своды зала.

Генерал Губатов растерянно поглядывал на офицеров, недоумевая, как это все получилось. Потом он перевел свой взгляд на портрет и тоже запел.

Не успели замолкнуть голоса, как ротмистр Мултых, схватившись за голову, плача, спросил Губатова:

— Неужели мы оставим Крым?

Губатов приложил к глазам платок, ответил:

— Нет… нет, голубчик! Мы не отдадим его нашим врагам при условии, господа офицеры, если мы сплотимся и дружно постоим за него. Нам нужно удержать порядок в городе, задушить разбойников в каменоломнях, не дать ослабнуть нашему фронту, помочь ему удержаться в Крыму, которому, может быть, будет суждено спасти всю великую Русь.

Мултых сделался еще бледнее прежнего.

— Ваше превосходительство! Не скрывайте от нас!.. — выкрикнул он дико и пошатнулся. — Говорите прямо все как есть! Не скрывайте от нас, как это делал генерал Гагарин. — Он выдернул из ножен саблю и поцеловал лезвие. — Я гусар лейб-гвардии ее величества императрицы Александры Федоровны полка. Я офицер Ледяного похода, корниловец. Я клянусь великим князем Николаем Николаевичем отдать свою жизнь. Мы, фронтовые офицеры, отрубим головы… Мы… — Он опять пошатнулся и с грохотом повалился на стулья.

— Воды! — приказал Губатов.

«Да, такие люди не спасут Россию… И это — опора Добрармии», — с горечью подумал Губатов.

Многие офицеры вслух возмущались поведением Мултыха: — Какой позор!