Болезненное воображение стало разжигать ревность. Али живо представил, как Абдулла насильно ведет Алиме в свою спальню… Он все может, все может… Тут же стал обдумывать: не напасть ли ему сейчас же на имение Абдуллы? Подогретый этой мыслью, Али пришпорил коня, словно уже бросился в атаку.

На перекрестке широкой дороги Киричаев резко остановил свою вспотевшую лошадь.

— Куда пойдет эта дорога?

— Влево — на экономию Ильиных, — ответил Богомольчук, — Вправо — к Азовскому морю, к татарским деревням.

— Ага, знаем! — бросил Киричаев и задумался. «Тут в стороне лежит земля Абдуллы Эмира. Можно будет узнать об Алиме, — подумал он. — Вот бы увидеться с нею. Там Абдулла организует татарский отряд…»

— Надо ехать, товарищи, степью, а то светает, — предложил один из бойцов.

— Якши… правильно! — сказал Киричаев и, дернув поводья, повернул вправо.

Договорились остановиться в татарской деревне Коропча, находившейся в пяти верстах, разведать, есть ли в этом месте отряды белых. Кстати, у Киричаева там есть друзья.

Пока доехали до деревни, стало уже совсем светло. Серый предутренний воздух, казалось, дрожал от страстного щебета птиц. Расседлали лошадей возле деревни, спутали их, а седла спрятали в овраге. Двух бойцов оставили пасти лошадей и наказали им, что если кто будет интересоваться, чьи это лошади, то ответить: феодосийского конеторговца, а сами они наняты доставить их на постоялый двор.

Трое партизан ушли в деревню, чтобы прикинуться батраками, поискать работы, наняться косить сено.

Киричаев и Богомольчук с бомбами и револьверами в карманах ушли к татарину, где должен был находиться слуга Абдуллы Эмира старик Мамбет.

Деревня еще спала. Они незаметно подошли к каменному, с черепичной крышей домику и встревожили огромную лохматую собаку. Выскочил с заспанными глазами, с наголо бритой головой, в широких штанах, коренастый старик.

— Селям алейкум, Ахтем, — тихо сказал Киричаев.

— Алейкум селям, — ответил татарин, вытаращивая глаза. Он как бы испугался Киричаева и, прижимая руки к своей плоской груди, произнес: — Али, ты?

— Да, я, Ахтем.

— Пойдем в дом, — сказал хозяин, быстро оглядываясь вокруг.

Киричаев и Богомольчук пошли за ним.

Расселись на войлоке вокруг низенького круглого столика, на котором лежала фунтовая пачка табаку. Киричаев, закуривая, заговорил по-татарски.

— Мамбет еще спит? — спросил Киричаев.

Ахтем взглянул на Богомольчука, потом опустил глаза и произнес: