— Видите, дорогой Сергей, — проговорил тихо, — мы с вами воюем за освобождение народов, наций, а сами никак не можем избежать домашнего гнета.
— Тут действует система охраны здоровья, дорогой гражданин, вам никак нельзя переутомляться, — проговорил, улыбаясь, Степняк.
— Благодарю вас, мистер Степняк, Ленхен по-должному оценит вашу поддержку.
Ленхен вышла с видом победителя.
— Присаживайтесь, — сказал хозяин. — Разве я могу сейчас думать об отдыхе? В Германии выборы в бундестаг. Остается каких-то полмесяца. Бебель каждый день пишет мне, просит совета, поддержки. — Голос Энгельса дрожал. — Реакция боится, чтобы не повторился семьдесят пятый, когда мы своими успехами удивили Европу.
— Эхо тех событий, дорогой Генерал, докатилось и до нас, — проговорил Степняк. — Мы завидовали вам.
— От Сицилии до Швеции, от Калифорнии до Сибири ждут результатов этих выборов, — говорил Энгельс. — Все эти дни я только и думаю о предвыборной агитации. Это генеральная проверка наших сил, друг мой, событие международного значения. Бисмарк неистовствует, грозится покончить с социализмом, а мы должны противопоставить ему нашу сплоченность, наше единство, доказать, что социализм непобедим, что за ним будущее.
Энгельс умолк, долго переводил дух.
— Буду считать честью для себя участвовать в вашем великом деле, — сказал Степняк.
Энгельс взглянул на него, поправил:
— В нашем великом деле. — И добавил: — А вы — о покое, об отдыхе. Отдыхать будем
— Я полностью согласен с этой мыслью, — проговорил Степняк, — однако что касается вас, лично вас...
— Никаких «однако», молодой человек, — с подчеркнутой официальностью заявил Энгельс. — Что же касается моей персоны, то мы с вами, кажется, условились при первой нашей встрече.
Степняк улыбнулся.
— Во все времена и в любой обстановке, дорогой метр, были солдаты и генералы. Никуда от этого не денешься. Солдаты и генералы.
— Ваш характер, мистер Степняк, видимо, соткан из упорства, — ответил Энгельс. — И как только вас терпят женщины? Или вы с ними иной? — хитро прищурил глаз Энгельс.
— Некогда было, не заметил, — в тон ему ответил Степняк.
— Ладно, — утомленно поднялся Энгельс. — Что слышно? Где вы были? И что это у вас? — кивнул на картину.
— Это картина. Подарок социалистов. Сегодня выступал у них.