Таким однажды и застал его Энгельс, зашедший вместе с Эвелингом к Степнякам. Последние от неожиданности даже немного растерялись.

— Взгляните, Эдуард, — обратился Энгельс к Эвелингу, — нигилист самый что ни на есть настоящий, — кивнул на Степняка. — Злой, ощетинившийся, вот-вот бросится все ломать, крушить. Что с вами, Сергей? Почему и в самом деле так мрачны?.. А-а, все ясно, — заметил раскрытую папку с рецензиями. — Степняк выпустил своего джинна из бутылки и гневается, что его укоряют. «...В глазах нигилиста ничто не заслуживает ни малейшего внимания, кроме полного уничтожения государства», — прочитал вслух подчеркнутое красным карандашом. — Однако они хитрые, писаки эти. Не пишут, бестии, какого именно государства. Не пишут.

— А зачем им писать? — сказал Эвелинг. — Для них важно опорочить.

— Пусть бы это писалось лет десять назад, — проговорил Степняк, — когда мы только начинали и чуть ли не каждый из нас молился на Бакунина... Но городить подобные вещи сегодня — безрассудство! Явное безрассудство!

— И даже в этом, милый Сергей, есть смысл, — спокойно продолжал Фридрих Карлович. — Вранье хорошо тем, что оно обостряет внимание к правде. Так что вы не горячитесь. Не рассчитывали же вы на немедленное и полное признание нигилизма.

— И все же признают! — не сдавался Сергей Михайлович. — Признают ужасы русского деспотизма. И как что-то неминуемое — это.

— Причина кроме всего прочего и в термине, — доказывал Энгельс. — Нигилизм, само слово, означает — ничто. Все — ничто. Все к чертовой матери... Что ж тут удивляться, если кто-то боится? Логично, правильно.

— С точки зрения теории, дорогой учитель, может быть, это и верно, — упорствовал Степняк, — практически же... нам нужна поддержка сейчас, немедленно, а не когда-нибудь.

— Память имеет определенный объем, дорогой мой, новые знания вытесняют старые. Годами английской публике втолковывали, что нигилисты такие-сякие, вселяли в нее страх, теперь немного другой разговор. Темпы привлечения вами на свою сторону лондонцев дают основание надеяться, что обратный процесс будет проходить быстрее. Значительно быстрее. — И добавил: — А прессу вы читайте. Пусть пишут. Всякое слово доходит до человеческого слуха. И не забывайте, что, как утверждает наш славный друг Эвелинг, добрая половина лондонских газет, особенно вечерних, служит тому, кто больше платит. Ясное дело, господа капиталисты тут в выигрыше.

— И не только местные, — добавил Эвелинг, — но даже американские толстосумы подкупают английскую прессу.

— Каковы времена, таковы и нравы, — сказал Энгельс. — Австрия явно подкупила целую страну — Сербию, чтобы та напала на Болгарию. А зачем? Разгадка проста: Австрии необходимо сохранить свое влияние на Балканах. Вы — сербы и болгары — воюйте, убивайте друг друга, а я, то есть Австрия, обеих вас к рукам приберу.