Но главное роман «Карьера нигилиста». Почему Пиз так долго его читает? Почему молчит Дёркс, издатель? Ведь тогда, в Ньюкасле, он заинтересовался, обещал...

И Дёркс ответил: книга нравится, но... много в ней слов «революционер», «революция». И так понятно, о чем идет речь, нет надобности привлекать к этому внимание постоянным повторением.

Конечно, разве можно об этом непрестанно твердить? Англия сама подобна пороховому погребу.

XIX

XIX

Приближался день открытия Международного социалистического конгресса трудящихся. Организационная комиссия, в состав которой входили и Эвелинги, избрала местом проведения конгресса Париж, где летом намечалось празднование столетия Великой французской революции. Французское правительство открывало по этому случаю «Всемирную промышленную выставку», в знак чего на Марсовом поле возводили, вернее, уже заканчивали сооружение спроектированной инженером Эйфелем самой высокой на континенте башни. Социалисты, сторонники Энгельса, готовились дать на конгрессе решительный бой оппортунистам.

Борьба разгоралась. Социал-демократическая федерация во главе с Гайндманом, посибилисты, остатки анархистов, среди которых немаловажную роль начал играть Кропоткин, стремились захватить инициативу созыва конгресса. Гайндман рассчитывал превратить его в форум оппортунистов. Противники обеих сторон не жалели усилий, во все концы шли воззвания, программы, официальные и личные письма, которыми что-то утверждалось, отрицалось, рекомендовалось.

Эдуард Эвелинг писал из Парижа: «Дорогой друг, согласитесь ли Вы присоединить свою подпись к Извещению о Конгрессе?..» Далее уведомлял, что кроме французов свое согласие уже дали немцы (Бебель, Либкнехт, Бернштейн), голландцы, бельгийцы, испанцы, венгры, австрийцы, американцы... Среди англичан были Каннингем-Грехем, Парнелл, Том Манн, Уильям Моррис.

«Теперь необходима ваша подпись и подпись Веры Засулич также — не согласитесь ли Вы переговорить с нею об этом? Пошлите, пожалуйста, Вашу подпись незамедлительно Лафаргу в Лё-Перрё, Париж-пригород. Каждая минута дорога», — просил Степняка Эвелинг.

Письмо организационной комиссии вынуждало еще и еще раз пересмотреть и уточнить собственные позиции, взгляды, симпатии. Кто же он? Сторонник бакунизма, его последователь?.. Нет и нет! Бакунин был и остается для него знаменосцем, львом, попавшим из диких джунглей в мир цивилизованный, однако слова его, проповеди уже не привлекают, не захватывают, как это было вначале. Он, Сергей Степняк, понял одну истину. Это — борьба, продолжительная, изнурительная, без надежды на внезапный успех; осознал, что ни террор, ни заговоры не принесут того результата, который даст в конечном счете кропотливая, терпеливая работа с людьми. Остаток своей жизни, сил он и посвятит служению этой истине. Что бы там ни писали, как бы ни шумели тихомировцы, он со своей дороги не свернет.