— А ты, вижу, сапожным ремеслом занимаешься, — сказал Волховский.

— Нужда заставит. Пригодилась прежняя наука. Помнишь, как мы учились сапожничать?

— Помню. Этим я тоже немного там промышлял.

— Идемте, умоетесь, — сказала Фанни Марковна Волховскому. — Вам трудно расстаться, я понимаю, но потом продолжите...

Они вышли. Сергей Михайлович быстро собрал инструмент, спрятал в ящик... Ну вот, один из обреченных вернулся. А остальные? Сколько их еще гибнет там?.. Надо что-то делать. Но как? Плеханов ушел в теорию, Лавров не очень-то отзывчив на такие дела. Кропоткин... Вот Кропоткин может откликнуться, с ним стоит поговорить. Организацией побегов должны заняться опытные люди, именно такие, как он... Видимо, об этом следует поговорить в Генеральном комитете Общества... Может, создать специальную секцию... Волховский, Кропоткин — может, это хоть немного отвлечет его от анархизма...

Когда сели к столу, Сергей Михайлович спросил гостя:

— Что ж, теперь отдохнуть бы... сил набраться. Как думаешь?

— Отдых, Сергей, закончился, — ответил гость. — Вы здесь, слышал, такое развернули, что отдыхом и не пахнет. Хочу быть вам полезен, если смогу, если есть такая возможность.

— Возможность есть, и работы хватит. Жалованья не обещаю, но кое-как проживем. Работы по горло. Наше Общество организует журнал, вот-вот выйдет первый номер. Надо будет наладить подписку на него, распространение, пересылку на родину. Как ты, возьмешься?

— Если вместе — согласен, — ответил Феликс. — Спасибо за доверие. Я перед тобою, Сергей, в долгу огромном...

— О долгах потом, — прервал его Сергей. — Не упоминай о долгах, я, брат, увяз в них по самые уши. Сейчас надо думать о деле — это наш общий долг перед народом.

Разговор затянулся до поздней ночи. Когда ложились спать, Волховский сказал:

— Да, на радостях чуть не забыл: в Штатах ждут тебя с нетерпением. Кеннан просил передать, чтобы ты приезжал непременно. И знаешь, кто еще тобой интересуется? Сэмюэл Клеменс — Марк Твен, — знаменитый писатель. Джордж рассказывал ему о тебе.

Томас Салмен, ученый, член лондонского «Товарищества ортодоксальных позитивистов», — автору «Карьеры нигилиста»:

«Мой дорогой г-н Степняк!

Я только что закончил чтение вашего замечательного интересного патетического романа.

Все мы здесь читали его с взволнованным сердцем и полными слез глазами.

Я считаю, что он не уступает ни одному из прочитанных мною великих русских романов... такие книги, как ваши, — призыв к совести и сочувствию всех благородных людей Европы. И отклик на него Запада пусть будет услышан во всем мире...