— Значит, вы уже закаленный, — сказал, смеясь, Каннингем-Грехем.

— Конечно, никакая погода мне не помешает.

Среди демонстрантов вдруг вспыхнула овация. Послышались возгласы:

— Энгельс! Энгельс!

— Наш Генерал!

Он подошел к платформе-трибуне в сопровождении Эвелинга, всем подал руку. Видно было, что он действительно чувствовал себя плохо, однако старался держаться бодро, даже шутил.

Овация долго не прекращалась. Вспыхнув возле трибуны, аплодисменты волной катились по поляне, утихали где-то в отдалении, в зеленом кружеве едва распустившейся листвы.

Взошли на трибуну. Эвелинг поднял руку и, когда немного поутихло, сказал:

— Товарищи! Друзья! Все, кому дороги свобода и равенство! Сегодня мы впервые в истории революционной борьбы трудящихся отмечаем Первое мая, день солидарности пролетариев всего мира. Поздравляю вас!..

Он не успел закончить — овация снова прокатилась по парку, заиграли оркестры.

— Да здравствует международная солидарность трудящихся!

— Ура Энгельсу!

Возгласы неслись со всех сторон. Эвелинг взял Энгельса под руку, подвел его к краю платформы. Энгельс слегка помахал рукой демонстрантам, и те затихли, вероятно ожидая его слова.

— Товарищи! — снова заговорил Эвелинг. — Наш дорогой Генерал болен, говорить ему тяжело. За него будут выступать известные соратники Маркса и Энгельса, выдающиеся деятели пролетарского движения...

Шум пронесся среди собравшихся.

— Да здравствует Энгельс!

Эвелинг предоставил слово Полю Лафаргу. Посланец французских социалистов говорил о поддержке забастовщиков Чикаго, которые четыре года тому назад первыми подняли лозунг борьбы за восьмичасовой рабочий день.

— Общими усилиями вырвем у капиталистов человеческие права!

Его слова прерывали овации, возгласы одобрения. Лафарг безраздельно владел этой огромнейшей, неисчислимой аудиторией. Степняк слушал его, казалось, завидовал ораторскому искусству товарища и с волнением ожидал той минуты, когда нужно будет выступать самому.

И это время настало. Как только произнесли его имя, едва подошел он к краю платформы, как аплодисменты бурей прошумели над морем голов.