Как-то возвращались из библиотеки, и он снова затронул вопрос о сотрудничестве. Засулич сказала:

— Сотрудничать с вами, Сергей Михайлович, — значит соглашаться с вашими взглядами. А я этого не могу. Где-то, на какой-то тропке, мы разошлись.

— И как далеко, — спокойно спросил Степняк, — разошлись наши дороги?

— Если бы далеко, мы бы с вами сейчас не вели этого разговора.

— Да, пожалуй.

— Пора вам, Сергей Михайлович, полностью переходить в нашу веру.

— Какую именно веру вы имеете в виду?

— Социал-демократическую. А то вы как-то... — Засулич запнулась и замолчала, не закончив мысли.

— Я слушаю, говорите, — попросил Сергей Михайлович.

— Что ж говорить! — вздохнула Вера Ивановна. — Хвалили вы меня, дифирамбы мне пели, называли героиней и так далее, а я, неблагодарная, говорю вам неприятности. Извините, Сергей Михайлович, сами напросились.

— А я не слезливая дама, Вера Ивановна. Что же касается нашей партийности, то она у нас, можно сказать, одна. Одни у нас проблемы. Может быть, решаем мы их кое в чем по-разному, однако это не такая уж беда. — Он помолчал немного и добавил: — Вообще же, правду говоря... не отрицаю вашего пути, в вашей работе много полезного, верного... Может статься, что и сойдутся наши дороги, и приму, как вы говорите, вашу веру. Чего не бывает. Но приду я к этому своей собственной дорогой. И не с пустыми руками.

— Вот такое заявление одобряю, — ответила Засулич. — Только не медлите, Сергей Михайлович. Вы нам дороги, иметь вас в своих рядах мы всегда рады. И я, и Плеханов, и Аксельрод.

— Часто перебираете мои косточки? — полушутя спросил Степняк. — Говорите откровенно.

— Часто. Только не перебираем, а вспоминаем, помним как одного из своих друзей, попутчиков, который отстал в дороге, застрял где-то в колючем терновнике.

— Спасибо... Вера. Вы хорошо сказали, образно. Только не застрял я, нет. Пока вы, оказавшиеся впереди, осматриваетесь, намечаете себе дальнейший маршрут, я ломаю этот терновник, не переводя дыхания, расчищаю дорогу.

— Интересно, — оживилась Засулич, — что сказал бы на это Жорж?

— Его сказ известен. И мне, и вам. Плеханов слишком категоричен. Возможно, это и есть то, что нас разъединяет, не дает возможности сойтись.

— Напрасно вы, Сергей, Георгий Валентинович о вас очень высокого мнения, — возразила Вера Ивановна. — Кстати, что у вас за размолвка с Энгельсом?

— Кто вам сказал? — резко спросил Степняк и, не ожидая ответа, добавил: — Мы люди, по-людски и живем. Между нами могут возникать споры, однако это не означает, что мы противники.