* * *

Через несколько дней Нори начала возвращаться к радости. Погода стояла прекрасная, и невозможно было не улыбаться. Днем она играла с Элис и детьми, а ночь проводила в объятиях Ноа, смеясь до слез.

С ее плеч свалился огромный груз, к которому она так привыкла, что забыла, что несет его.

Будущее только начиналось, и впервые за многие годы оно выглядело милосердным.

Нори бродила по саду, греясь на солнце и вдыхая аромат распустившейся жимолости. Ноа на неделю вернулся в Корнуолл, чтобы разыскать своих братьев.

– Я ненадолго уеду, любовь моя, – пообещал он и подмигнул. – И привезу тебе обручальное кольцо.

– Мне не нужно кольцо, милый.

– Чепуха. Оно принадлежало моей матери, и я хочу, чтобы оно было у тебя. В мире нет другой женщины, которой я хотел бы его отдать. Я скоро вернусь.

Нори не сомневалась в нем. Страх, который преследовал ее все эти годы, наконец-то был побежден.

Странное чувство – чувствовать удивительную сво-боду.

Бесс нашла ее загорающей под большим дубом.

– Миледи, – сказала она со своим певучим деревенским акцентом, – для вас письмо.

Нори приподнялась на локтях. Никто не писал ей писе-м.

– Спасибо.

Бесс кивнула и вернулась в дом. Нори слышала, как она велела Шарлотте слезть со стола.

Нори прислонилась спиной к дереву и изучила письмо, лежащее на коленях.

На конверте только адрес и ее имя. Обратного адреса нет.

Она сунула мизинец под печать и сломала ее.

В тот же миг Нори почувствовала, как кровь со свистом хлынула из тела, как будто кто-то перерезал ей оба запястья.

Потому что письмо было написано по-японски.