– Что ж, ты определенно заслужила.

Они обнялись.

– Будь осторожна, – горячо сказала Элис. – Направляешься прямиком в логово львов.

Нори выдавила из себя улыбку, излучая уверенность, которой она не чувствовала.

– Посмотри на меня, Элис. Я тоже стала львом. Последним, как оказалось. И поэтому теперь буду в безопасности.

Июнь 1965 года

Во время многочасового сидения в салоне первого класса накатила паника. Было странно слышать, как люди говорят на ее родном языке спустя столько времени.

Никто не узнавал в ней японку, с ее-то загорелой кожей и вьющимися волосами; все обращались к ней по-английски. Похоже, после долгого отсутствия она действительно стала иностранкой. Ей требовалось больше времени, чем следовало, чтобы читать по-японски, и хотя речь она понимала, иногда колебалась при ответе, подбирая правильные слова.

Нори оглядела богатых бизнесменов и их жен. Война, казалось, наконец была забыта. Каждая страна в мире изменилась почти до неузнаваемости. Если бы Нори делала ставки, она бы поставила деньги на то, что Япония, за которую так яростно цеплялась ее бабушка, наконец исчезла.

В путешествиях Нори своими глазами видела культурную войну между старым и новым. Молодые люди ходили с длинными волосами и в коротких платьях выше колен, держась за руки и целуясь на публике, в то время как старики бросали на них возмущенно-испуганные взгляды.

Нори задавалась вопросом, что случилось с Киото, городом традиций, старой столицей. Она задавалась вопросом, будет ли он хоть немного добрее к ней, чем раньше.

Желудок скрутило, и она глотнула сельтерской воды. Дискомфорт она испытывала уже несколько недель, но в этом не было ничего необычного. Что-то всегда причиняло боль.

На пустом сиденье рядом с ней лежала скрипка Акиры, надежно спрятанная в футляр. Нори возила ее с собой в течение многих лет, никогда не выпуская из рук, хотя и не мечтала на ней играть. В сумочке лежал последний дневник ее матери, перевязанный белой лентой. Шею обнимал бабушкин жемчуг, холодный и тяжелый. И хотя Нори никогда не знала своего отца, в ее шляпе была веточка белого кизила. Это был цветок штата Вирджиния, место, которое он покинул, чтобы приехать в Японию, где она родилась, а он умер.

То, что осталось от семьи, которая могла бы сложиться в более добром мире. Так она хранила при себе призраков.

Нори погрузилась в беспокойный сон. Ей снились безликая женщина, зовущая ее по имени, сверкающее битое стекло, запятнанное невинной кровью, огонь и снег.

Когда она проснулась, на ее лице были слезы. Самолет подъезжал к терминалу. За окном виднелся развевающийся японский флаг. Нори ожидала, что почувствует сладкое узнавание, которое возникает, когда возвращаешься в родное гнездо. Прилив тепла.