На обоях смартфона на меня смотрела женщина моей мечты — Теодора Куинливан. Мы были ненормативными, ненормальными. Легко скатился до недосягаемых образов людей, до часовых тихих, однообразных дронов и филдрекордингов. Проклятая земля под ногами. Китай и Израиль оставили мне только негатив, ни одного момента радости, ужасные места.

Все, кто окружал меня в Хайфе только и скулили. Владельцы, что один, что другой сетовали на женщин. У того, что постарше супруга жила в Иордании, не давала ему покоя ни днём, ни ночью. Другой собирался жениться, но очень этого не хотел, но они знались уже давно, родители давили. Я спокойно отвечал, что всё можно просто взять и прекратить, а они на меня смотрели вытаращенными глазами и говорили, что не могут. Два двухметровых, массивных мужика не могли. Они подтрунивали, что я святой отец и продолжали то, как им приелся этот хоспис, эти гости, как они хотели всё это бросить, но это досталось им по наследству, и они тоже не могли.

Я зашёл ночью в гостиничную программу по управлению делами хосписа на ресепшене и очень удивился тому, что на самом деле прибыль-то была небольшой из-за нешуточной коммуналки и налогов. Всем везде было хорошо.

Даже моя коллега: страшненькая, маленькая вьетнамка нашла очень завидного жениха еврея испанского происхождения. Они познакомились в каком-то другом месте до её прибытия в Хайфу. Она рыдала вечерами, ведь недавно она побывала у него в гостях, а там кроме него присутствовали его родители. Нетрудно было догадаться причину её убиваний. Она была гражданкой Нидерландов по рождению, окончила медицинский институт, но тем не менее работала в низших кадрах по типу медсестры-санитарки. Подмывала белые жопы и гениталии больным более благородного происхождения. Но тем не менее хватало на съём жилья и нормальную жизнь в Амстердаме.

Приезжала очень красивая немка с меня ростом. Мне даже удалось сводить её на экскурсию в Бахайские сады. На этом наше общение закончилось, хотя я слова лишнего не проронил. Если я по женским меркам был уродлив, то кто был тогда красив и как вообще они все размножались при таком жёстком отборе ума не приложить.

От полного истощения и белковой дистрофии меня спас знаменитый на весь Израиль веганский ресторан. Я старался наведываться туда при любой возможности. Там также трудились волонтёры. Они собирали еду по всему городу. Я ощущал там себя из высшего общества. Ко мне подходил официант. Я с возвышенным видом выбирал блюдо из меню дня и любезно делал заказ. Я предпочитал не по вкусу, а по большей массе. Оплата бралась в виде сугубо добровольного пожертвования в ящичек. Я с горделивой осанкой и благородным видом вставал из-за стола после того, как сожрал всё, что можно сожрать за один присест. Бывало можно было несколько блюд сожрать. В руке сжимал деньги в качестве благодарности за такое щедрое и вкусное угощение, такие эмоционально тёплые улыбки. Это была одна монета в один шекель, меньше просто не бывало. Достойная оплата от души.