Он вспомнил вдруг строчку из последнего письма из Холодной Канавы, от Большой Матушки Нож: Нет пути через реку, кроме как нащупывать брод.

4

Ивэнь рассказала Ай Мин, что студенты всех пекинских университетов назавтра устроят демонстрацию против передовицы от 26 апреля.

— Я пойду, — сказала Ивэнь. Она как раз заплетала Ай Мин волосы и неосознанно зло дернула ее за косичку. — Плевать мне, что родители говорят. Мы пошли на похороны, а власти сказали, что мы преступники! Они что, ждут, что мы просто так заткнемся? Мы не такие, как они…

У себя в комнате Ай Мин закрыла глаза. Общества храпящей, грузной Большой Матушки ей не хватало. В воспоминаниях она все еще была в Холодной Канаве — все тот же любопытный ребенок, что вечно выглядывал что-то у Большой Матушки в книжном сундуке. Там были сорок две тетрадки Книги записей, девичье синее платье и брошюра в желтой обложке, а на обложке — надпись: «Боги и императоры».

Страницы ее заворожили. Позже она поняла, что это был политический трактат — ответ на прославленные «четыре модернизации» Дэн Сяопина. «Никаких богов и императоров нам больше не надо, — заявлял автор. — И никаких больше спасителей. Мы хотим быть хозяевами собственной страны. Демократия, свобода и счастье — вот единственные цели модернизации. Без этой пятой модернизации прочие четыре — не более чем очередная ложь».

Когда она открыла глаза, то, выглянув в окно, увидела, как мать Ивэнь сидит во дворе за стиркой. Розовое платье коротко вынырнуло из воды и было тут же заткнуто обратно, чтобы появиться вновь — запутавшись в объятьях рубашки.

Как только родители ушли на работу, Ай Мин захлопнула книги. Она вышла на улицы, спокойно подошла к северной калитке переулка, взяла свой велосипед и запрыгнула в седло. Уезжая прочь от книг, она вдруг почувствовала себя свободной и окрыленной. У Китайской академии наук она свернула на перекрестке, увернулась от тележки с цистернами с водой и поехала дальше под высокими кронами парка Юйюаньтань.

Перед ней расстилались боковые улочки и повороты, и она летела на север, пока не добралась до Третьей кольцевой дороги. Шум здесь так и лупил по зданиям. Сперва Ай Мин видела лишь сотни милиционеров в зеленых фуражках. Но за ними, едва различимые по ту сторону, мелькали края бесчисленных транспарантов, в большинстве своем красно-золотых, как свадебные. Из громкоговорителей вразнобой неслись искаженные голоса: «Несогласованные демонстрации незаконны и будут запрещены! Несогласованные демонстрации…»