—      Я приду. Мы ведь не будем очень долго разговаривать?..

Сильвия, выпив кофе, пошла на кафедру... Милая девушка, но хорошо, что в субботу она уезжает.

«Вечером я буду очень занят». Ну и что же? Человек может быть очень занят вечером. «В семь часов я прийти не могу». А что? Мало ли куда студентка Кострова собирается идти в семь часов.

Зачем придумывать себе горе? Все это совпало случайно, горе имеет более резкие очертания. Не так ли?

С Костровой в пять часов нужно будет поговорить о Тейне — она о нем что-нибудь знает, наверное. Разговор вполне естественный и даже необходимый. Женитьба далеко не всегда меняет судьбу, а судьба этого второкурсника слишком близко задевает самое главное в работе некой Сильвии Реканди.

Невзначай можно и спросить, куда Кострова торопится к семи часам. Ах, сумасшествие! Ничего не надо спрашивать.

На кафедре Давид Маркович неистово курил и читал какую-то бумажку. Не взглянув на Сильвию, начал декламировать:

Дети, овсяный кисель на столе.

Кушайте, светы мои, на здоровье!..

Сильвия молча села на диван — не было сил притворяться веселой, да и к чему. Давид Маркович поднял голову, посмотрел. Тем же тоном, каким декламировал, сказал:

—      А может быть, надо кому-нибудь шею накостылять? Так я к вашим услугам.

Сильвия таким предложением была неприятно удивлена, хотя и тронута. Белецкий же спросил еще раз:

—      А может быть, в переносном смысле?

—      Спасибо, Давид Маркович. Не надо ни в прямом, ни в переносном.

—      Ну что ж, буду принимать пилюли «Марбор» для укрепления бюста... — Он сел рядом и показал Сильвии список путевок на лето. — Вот смотрите, прекрасная путевка. Как вы думаете? Эта лучше всех... Я сам непременно поехал бы, но ведь я моментально свалюсь в реку Арагву при моей походке... Поезжайте, Сильвия Александровна.

—      У меня еще один экзамен.

—      Я согласен проэкзаменовать всех ваших балбесов. А отпуск можно передвинуть, поговорите с Астаровым. Садитесь-ка к столу, пишите заявление в профсоюз, я продиктую...

—      Нет, нет, я должна подумать.