Стёйвесант хотел вернуть своего попугая.

На Иоханна он готов был обменять дюжину английских шпионов. Но тут подстерегала проблема. Что подумает его начальство в Вест-Индской компании, узнав, что он поменял английского шпиона на птицу? А они точно узнают. Кунц об этом позаботится. Он и так ведет какие-то интриги в Амстердаме, пытаясь подсидеть Стёйвесанта. А эта история дает ему все карты в руки.

Старина Петрус не питал никаких иллюзий. Здесь его никто не любит. Его просто нельзя любить. Он самовластен, поборник строгой дисциплины, строг, суров, догматичен, неподатлив, вспыльчив и лишен чувства юмора. Но именно эти черты характера он считал необходимыми для управления колонией, отделенной от метрополии целым океаном, окруженной врагами (причем многие из них — настоящие дикари, в отличие от Европы, где враги, по крайней мере, исповедуют христианскую веру).

Таким образом, губернатор Новых Нидерландов чувствовал, что связан по рукам и ногам, когда глядел через стол на человека, который похитил его единственного настоящего друга. И вырвал одно из его прекрасных перьев. И теперь угрожал вырывать по перу каждый день, пока его сообщник находится под арестом. И еще он сказал, что, когда перья кончатся, он начнет отделять от Иоханна другие его части. Чудовище!

Кунц глядел на это с деланым froideur[53]. Но у него тоже внутри все кипело. Только не от ярости, а от страха.

С той минуты, когда генерал получил требование о выкупе, Кунц отчаянно пытался убедить его сделать из Сен-Мишеля назидательный пример — повесить немедленно. Как еще поступать с английскими шпионами?

Кунц знал, что Сен-Мишель — не шпион. А Ханкс знал маленький грязный секрет Кунца. Если Кунц уговорит Стёйвесанта повесить Сен-Мишеля, то его приятель отомстит за это, убив птицу, и переговорам конец.

— Итак? — заговорил Стёйвесант.

— Вам известны мои условия, — ответил Ханкс.

— Почему вы думаете, что я готов обменять шпиона на какую-то птицу?

— Потому что вы согласились на эту встречу.

— А может быть, я хотел только заманить вас сюда. А? Чтобы посадить в тюрьму вместе с вашим сообщником, шпионом.

— Вы не смеете нарушить правило белого флага. И даже если предположить, что вам безразлична ваша собственная честь, вы не пожертвуете Иоханном лишь ради того, чтобы добавить меня в свой длинный список англичан — гостей Новых Нидерландов.

— Каких хостей? — спросил Стёйвесант.

— Уолли и Гоффа. И их прислужников — Джонса и индейца.

Стёйвесант треснул кулаком по столу:

— Вы продолжаете эту обвинительность! В Новом Амстердаме нет никаких цареупийц!