Много лет назад на этом отрезке пляжа стоял длинный деревянный пирс, который время и его приливы свели к разломанному ряду поваленных свай, обросших морскими желудями, мехом водорослей, – пни абы как торчали над морским накатом, словно древние менгиры в холмистом поле. Они смотрели, как океан подымается и опадает, как замеряет себя этими гниющими столбами. Тодд побегал за вездесущими песочниками, что расхаживали по пляжу, точно участники съезда безработных официантов.

– Нипочем не догадаешься, кто вчера заглянул купить новогоднюю елку, – произнесла Тиа. Она уже ощущала смену настроения на подходе – и ей хотелось заранее сменить его курс.

– Даже если ты мне скажешь, – ответил Уилл, – я, вероятно, все равно не пойму.

– Ивэн Фонтанелл.

Он смотрел непонимающе.

– Ну, режиссер, – нетерпеливо пояснила она. – «Геенна на федералке», «Синие вены», «Швайцер!».

– Никогда не смотрел.

– Его мать – актриса Гана Дэндер, она застрелила своего мужа из охотничьего ружья прямо посреди гостиной на глазах у сына. Ему тогда исполнилось шесть.

– Это его отец был?

– Нет, конечно, его отец – Ларс Торвальд, глава «Флэгстоун филмз».

– Полагаю, хорошая елка ему досталась.

– Наша лучшая.

– Это славно. В такое время года всем нравятся хорошие елки.

Они опустились на колени, рисовали палочками в песке (он – кубистскую собачку с крестиками вместо глаз, она – тонко прорисованную розу крупнее настоящих), когда она, как бы между прочим, объявила, даже не бросив взгляда в его сторону:

– Ощущаю, что в последнее время Сай тут довольно часто появляется.

Уилл не перестал рисовать. У собачки появился свинский штопор хвостика.

– Охотников за привидениями[131] вызвала?

– Это он тоже услышал.

– Ну так и что он с этим поделает – соберется с парочкой своих приятелей-призраков и станет выть у меня за окном?

– Можешь быть уверен – где бы Сай сейчас ни был, он обзавелся нужными связями. Сай терпеть не мог ничего гражданского. Поэтому валяй, погладь его против шерстки – и обернешься жабой или тараканом.