Без оговорок подобного рода не обходились и позже. Читателям по-прежнему напоминали, что и Ильф и Петров не были никогда противниками советского режима[10].

Спор шел в первую очередь с читателями же. Общеизвестно, что ко второй половине 1950-х годов дилогия Ильфа и Петрова – своего рода тезаурус инакомыслящих. Шутки из романов «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» воспринимались как издевательство над пропагандистскими клише и так называемым «советским образом жизни».

Вот уж действительно парадокс: Ильф и Петров – советские классики антисоветской литературы. Такое мнение бытовало вопреки сказанному литературоведами и мемуаристами. Соответственно, правомерны два вопроса.

Почему, во-первых, советские журналисты создали романы, воспринимавшиеся как антисоветские. Если судить по аннотации 1928 года и предисловию «От авторов», Ильф и Петров осознавали возможность истолкований, с необходимостью подразумевавших карательные меры, однако не помешали опасения.

Во-вторых, что за причины обусловили публикацию крамольной дилогии. Пусть Ильф и Петров зачем-то собрались рискнуть, но готовность к риску не была присуща руководителям советских издательских организаций.

Разумеется, в СССР было заведомо исключено гласное обсуждение этих вопросов. Литературоведы, исследовавшие феномен соавторства Ильфа и Петрова, пересказывали, как правило, мемуарные свидетельства. Ну а там противоречия не упоминались.

Согласно большинству мемуарных свидетельств, будущие соавторы, уроженцы Одессы, познакомились уже в Москве. Оба тогда печатались, используя псевдонимы.

Можно спорить, зачем псевдоним Ильфу понадобился. Но у Петрова была очевидная причина: старший брат – Валентин Катаев – уже добился литературной известности.

Катаев-старший еще в Одессе подружился с Ильфом, стал тоже сотрудником «Гудка», а летом 1927 года предложил другу и младшему брату соавторство. Втроем они должны были написать авантюрный роман.

Если верить мемуарным свидетельствам, Катаев придумал к тому времени и сюжет. По готовой сюжетной канве Ильфу и Петрову следовало начерно роман написать, дело же третьего соавтора, опытного прозаика – редактирование и подготовка к печати. На титульном листе издания, соответственно, три фамилии.

План был вскоре изменен. Катаев убедился, что его помощь не понадобится другу и брату. Вдвоем те вполне справлялись с поставленной задачей. Наконец, роман они завершили, сдали в редакцию журнала, там рукопись приняли, опубликовали, вскоре пришло читательское признание.