Поездка, значит, планируется долгая. И, пока «убедишь его не делать этого поспешного шага, проходит несколько дней. Трудно, очень трудно».
Модель понятна. Трудности чередуются: «Один – здоров, другой – болен. Больной выздоровел, здоровый ушел в театр. Здоровый вернулся из театра, а больной, оказывается, устроил небольшой разворот для друзей, холодный бал с закусочкой а-ля-фуршет. Но вот, наконец, прием окончился, и можно было бы приступить к работе. Но тут у здорового вырвали зуб, и он сделался больным. При этом он так неистово страдает, будто у него вырвали не зуб, а ногу. Это не мешает ему, однако, дочитывать историю морских сражений».
Исходный тезис повторен и усилен. Соавторы подчеркнули: «Совершенно непонятно, как это мы пишем вдвоем».
Если же отвлечься от конкретики – перечисленных в «юмористической автобиографии» препятствий, – вполне очевидно, что речь идет об иных трудностях. Возникших, когда Ильф и Петров приступили к продолжению «Двенадцати стульев». Это было
Ну а другая веха, обозначившая, соответственно, окончание периода трудностей, указана в романе «Золотой теленок». Это завершение строительства Туркестано-Сибирской магистрали в конце апреля 1930 года.
Соавторы присутствовали на торжествах по случаю завершения Турксиба – одной из наиболее знаменитых строек первой пятилетки. О путешествии по магистрали опубликован цикл очерков в июньском номере журнала «30 дней» за 1930 год. Кстати, для иллюстраций были использованные сделанные Ильфом фотографии[129].
Очерки частично вошли в роман «Золотой теленок». К нему Ильф и Петров уже приступили в 1930 году.
Подчеркнем, что в цитировавшейся выше «юмористической автобиографии» соавторы имитировали ответ на давно уже подразумевавшийся читательский вопрос. Читателей интересовало, почему столь велик срок между публикациями романов. Три года все-таки. Соответственно, Ильф и Петров объяснили: всему виной – трудности, обусловленные исключительно природой соавторства. Других вроде бы и не было.
Подобного рода объяснений нет в предисловии к «Золотому теленку». Там соавторы формировали свой «биографический миф», ссылаясь на гонкуровский.
Но в предисловии к «Золотому теленку» решалась и другая задача. Она была по-прежнему актуальной.
Можно сказать, что предисловие к «Золотому теленку» – образец изощреннейшей политической риторики. И адресовано оно прежде всего коллегам-литераторам, наизусть знавшим газетно-журнальный контекст эпохи.