«Помиримся с вами и станем любить друг друга от всей души и по всей доброй воле», – обещали они тогда, клялись «в будущие годы и навсегда» хранить «непревратную и неизменную дружбу».

Но дружба, клятва, мир, закон – все эти слова значимы для них только на тот тридцатилетний срок, что нужен для смены поколений. Они клялись своим оружием и лишили его силы на срок клятвы.

Но следующее поколение боги считают от нее свободным.

Едва выйдет срок – мечи воспрянут, а дружба умолкнет. Потому что невозможна дружба язычников и христиан, в которых они видят лишь добычу.

– …И это написание дали царям вашим на утверждение, чтобы договор этот стал основой утверждения и удостоверения существующего между нами мира. Месяца сентября второго, индикта пятнадцатого, в год от сотворения мира шесть тысяч четыреста двадцатый…

Предслав закончил. В избе повисло молчание.

Прозвучавшая дата никому ничего не сказала.

– Так это… когда было? – наконец спросил Стемир.

– Двадцать семь лет назад.

Предслава огорчало, что опасный срок близится. Но он, как и князь Олег, знал, что три года в запасе еще есть, поэтому и согласился показать договор.

– А я что говорю! – Острогляд толкнул соратника в плечо. – Не обсчитался я, мне двадцать семь, а я в тот год как раз родился, как вы ездили.

Гости переглядывались с разочарованным видом.

Острогляд был чем-то вроде знамени грядущего похода: многие знали, что он родился в тот самый год, а значит, срок выйдет, как ему сравняется тридцать и он достигнет полного расцвета сил. Но сам его возраст вычислялся старшими родственницами через длинную цепь памятных вех: «За двадцать лет до того князь Олег в Киев пришел…» – «Нет, двадцати еще не было! Шел пятый год, как помер дед Докука, а в тот год Волошке было семь, я помню, а он родился только на третий год после свадьбы…» – «Да ладно, на третий! На второй! Ты, мать, память пропряла всю!»

И на княжьих пирах дружина все чаще заговаривала о будущем походе.

Но князь Олег не поддерживал эти разговоры.

– Вещий, а также под рукой его бывшие светлые князья и великие бояре заключили мир с греками навечно! – напомнил он. Отец еще в детстве выучил его читать «моравские руны», и он всегда мог убедиться в этом собственными глазами. – Ваши отцы клялись на своем оружии не нарушать мира никогда.

– Отцы и не нарушили! – отвечали ему. – Да отцовы веки вышли, новые грядут. А мы, сыновья, клятв грекам не давали!

– Но отцы клялись Перуном и Велесом! Боги наши бессмертны, и для них тридцать лет…