— Почему?

— Так... так было лучше.

Герцог Карл задумался.

— Думаю, это вы боитесь колдунов. Так или иначе, он здесь, и если он собирается вести переговоры на пустой желудок, так ему и надо!

— Я вынужден сообщить вам, мой господин, что французская армия стоит лагерем около мили отсюда. Она огромна и вперёд выдвинута артиллерия. Агент, которого я послал к кардиналу Балю, не вернулся.

— Растяпа! Я раздавлю этого паука Людовика собственным каблуком, я сам заколю его кинжалом!

— Может быть, вам следовало бы это сделать. Но, похоже, именно этого он и хочет.

— Чепуха, кто хочет умирать!

— Святые, безумцы, патриоты — все, фанатично преданные делу.

— Кто же выиграет от его смерти?

— Франция, возможно. Он задумал какой-то сложный манёвр, который трудно разгадать.

— Это было бы плохо, — медленно проговорил герцог. Более того, он вспомнил, что того, кто хочет убить колдуна, подстерегают разные опасности. — И я не должен забывать, что дал обещание не причинить ему зла.

— Сначала посмотрим, подпишет ли он соглашение.

Филипп де Комин не верил, что Людовик был колдуном, хотя и не отрицал распространённого поверья, что союз с дьяволом возможен, а поведение короля было столь нелогично, что его можно было бы объяснить только безумием или одержимостью.

Он мог бы принять меры предосторожности против колдовства.

— Если он поклялся на мече вашего отца, — предположил он, — нет ничего удивительного в его бесстрашии, и мы можем смело предположить, что сумасшествие его прадеда поразило и его.

— Это было бы лучше всего, — сказал герцог Карл.

Король же действительно ничего не ел с самого утра, когда во время завтрака принял телятину за оленину. Но он не чувствовал голода. Мало-помалу, по мере того, как день приближался к вечеру, его быстрый шаг замедлялся, а скачущие мысли в голове упорядочивались, и возбуждение успокаивалось. Его не покидало впечатление, что всё это уже с ним происходило, только он никак не мог вспомнить, где именно. Он был по-прежнему чрезвычайно весел. Но в тот раз, если тот раз и впрямь был, не подвёл ли его тогда здравый смысл?

Он отчётливо вспомнил всё, что сделал за день, от посвящения в дворянство Оливье и до приказа о роспуске французской армии. Одно за одним он вспоминал все события дня. Нет, все они были очень логичными, быть может, чересчур решительными, но всё же хорошо продуманными. Он просто устал и хотел поскорее начать переговоры с этим милягой Карлом. А потом он поедет домой.