Наступило минутное молчание, во время которого Людовик, казалось, раздумывал. Затишье нарушил шум в коридоре. Покрытый грязью гонец ввалился в комнату, оттолкнув стражников, загораживавших ему путь.
— Никто не опровергнет моих слов! — кричал он. — Это убийство, мой господин герцог!
— Успокойся, — приказал де Комин. Это, конечно же, был продавец кабачков. Комин уже подозревал, что шпиона поймали. Иногда и это случается — таковы правила.
— Кто убит? — сказал герцог мрачно, глядя на Людовика.
— Господин епископ Льежский и граф Умберкур! Льеж опять восстал. Французские агенты предводительствуют восстанием.
Людовик сжал лоб рукой, слегка наклонившись. В ушах звенело, язычки пламени свечей плясали перед глазами. Просветление, которое происходило медленно в его мозгу, завершилось внезапным озарением. Через мгновение он окончательно пришёл в себя. Чудовищная галлюцинация окончилась. Он видел нелепость всего, что сделал, и отчётливо понял, в какую ситуацию сам себя поставил. Удивительно, что он ещё жив.
Единственное, чего он не мог понять — новое восстание в Льеже. Он отозвал своих агентов ещё неделю назад. Он никогда не отдавал приказа убить епископа или мэра Умберкура, особенно — епископа, который был родственником Карла. Их убийство свело на нет все его усилия в Перонне.
— Это невозможно! — прокричал король гонцу. — Чудеса! Кузен Карл, мессир д’Аржансон, я прошу вас проверить сообщение этого человека.
— Что ты знаешь об этом? — спросил герцог, пунцовый от ярости.
— Проверьте сообщение! Проверьте!
Герцог ударил кулаком по столу так, что чернильницы перевернулись и канделябры запрыгали. Вложив всю свою ярость в один страшный крик, он проревел:
— Запереть его в замке!
Глава 44
Пероннский замок был угрюмым сооружением, время истёрло его камни, а железо — изъела ржавчина. Приземистый, уродливый, почти совсем без окон, он возвышался, как и многие другие разрушенные французские замки, бесполезным памятником тех далёких времён, в которые был построен и которые люди просвещённые уже начинают называть «тёмным». Ореол зла окружал его, как считали суеверные крестьяне. Смерть французского короля, случившаяся здесь много лет назад, хотя и была забыта сейчас, дала начало легенде. С тех пор замок служил тюрьмой, а ещё раньше внутренний двор использовался в качестве загона для скота. С тех мрачных времён в замке никто никогда не жил. Затхлый запах плесени из погребов свидетельствовал, что там росли съедобные и ядовитые грибы. Но никому, как бы он ни был голоден, не пришло бы в голову проверить это. Только летучие мыши по вечерам стаей вылетали в лучах заходящего солнца через трещину в одной из полуразрушенных сторожевых башен замка.