– И неужто оно того стоит? – спросила она добреньким голоском, но вроде как намекая: стоит, конечно, стоит.

– А то! – взревел Фариш. – Пусть знает – нельзя за мной шпионить! Нельзя у меня воровать! И врать мне нельзя – не-е-ет, нет, – и он задергал головой, отмахиваясь от прикосновений ее легонькой, будто обтянутой пергаментом клешни.

– Ох, ох. Уж как бабушке жаль, что вы поладить меж собой не можете, – но, говоря это, она глядела на Дэнни.

– Меня не жалей! – провизжал Фариш. Он театрально закрыл Гам своим телом, как будто Дэнни сейчас на них накинется и всех поубивает. – Лучше его пожалей!

– Да никого я не жалею, – она протиснулась мимо Фариша, прошмыгнула в трейлер.

– Гам, не надо, – с отчаянием принялся умолять ее Дэнни, он, вытягивая шею, боязливо затоптался возле трейлера, глядя, как выцветший розовый подол ее халата исчезает в темной комнате, – Гам, пожалуйста, не ходи туда.

– Доброй ночи, – прошелестела она, – дай-ка постель тебе постелю.

– Да забудь ты про постель! – рявкнул Фариш, злобно поглядев на Дэнни так, будто это он был во всем виноват.

Дэнни кинулся в трейлер.

– Гам, не надо, – заметался он, – ну, пожалуйста.

Ну все, пиши пропало, верный способ довести Фариша до белого каления – это если бабка решала “прибраться” за Дэнни или Джином, хоть никто ее об этом и не просил. Как-то раз, давным-давно (вот уж чего Дэнни никогда не забудет), он заходит в трейлер, а там бабка методично опрыскивает его подушку и постельное белье средством от насекомых “Рейд”…

– Господи, а шторки-то какие грязные, – сказала Гам, прошаркав к Дэнни в спальню.

От двери наискосок протянулась длинная тень.

– Я с тобой разговариваю, – тихим, жутким голосом сказал Фариш. – А ну двигай сюда и слушай, что я тебе говорю.

Он резко ухватил Дэнни сзади за воротник, спустил его по ступенькам, швырнул лицом в пыль посреди замусоренного двора (колченогие плетеные стулья, пустые банки из-под пива, газировки, аэрозоли WD-40, земля так и усеяна шурупами, транзисторами, шестеренками, деталями от каких-то механизмов), и не успел Дэнни встать на ноги, как Фариш спрыгнул с лесенки и с размаху врезал ему по ребрам.

– Ну и куда это ты ездить повадился? – провизжал он. – А? А?

У Дэнни сердце ушло в пятки. Он что, во сне разговаривал?

– Сказал, значит, что поедешь счета отошлешь. А сам не отослал. Они еще потом два дня в машине валялись, а ты сам где-то шлялся и приехал, вон все шины в грязи до ободов, это ты по городу так ездил? На почту? Да?

Он снова пнул Дэнни. Дэнни перекатился на бок, сжался, прижал колени к животу.