– Иди и посмотри сам.
Они выходят на балкон – тот самый, на котором сидели в первый день много лет назад и, любуясь закатом, ели курицу с рисом и соусом карри.
– Аллах Всемогущий! – ахает Рахим при виде масштаба разрушений. Пляжа почти не видно, он завален мусором: бамбуком, пальмами, обломками лодок и домов. На многие километры окрест всё залито мутной водой. Небеса затянуты тучами.
А еще он видит трупы.
Они повсюду – среди мусора, плавают в воде, торчат из-под обломков: раздувшиеся, раздавленные, изломанные, всех форм, возрастов и полов. Нередко рядом с телами людей можно заметить и мертвых животных, свидетельствующих о том, что перед неистовой яростью бури все равны.
Захира, держащая Рахима за руку, закрывает глаза. Супруги молча плачут от отчаяния. У них нет слов. Сперва Калькутта, теперь Читтагонг. Прошло столько лет, но смерть снова настигла их здесь и собрала обильную жатву.
– Где мальчик? – спрашивает он.
– В гостевой комнате, с Риной. Они отдыхают. Он всю ночь спрашивал, где мама.
– Ладно. Лучше его сейчас не трогать. Мы отыщем его родителей.
Они выходят наружу. Перед ними раскидывается картина, достойная преисподней. Те, кто укрывался в их особняке, следуют за ними, огорошенно глядя по сторонам. Некоторые плачут, когда видят мертвый скот, кое-кто начинает выть, обнаруживая погибших родных и близких. Многие стоически держатся. Масштаб бедствия словно лишил людей способности испытывать эмоции.
Рахим и Захира всё идут и идут, опираясь друг на друга. На фоне бескрайнего океана они – словно две крупицы, дышащие жизнью, на этом обезображенном стихией берегу. Они идут медленно и добираются до остатков хижины Хонуфы и Джамира только к полудню.
Они возвращаются обратно на закате, вымотанные до предела бесплодными поисками. Их терзают воспоминания об увиденном. Они стоят на пороге комнаты, где отдыхает Рина с мальчиком. В глазах Рахима слезы, сердце преисполнено сомнений.
– Что мне ему сказать?
– Сейчас нам надо его утешить. Может, его родителей еще найдут. Нельзя опускать руки.
– Это я во всем виноват. Если б я ее не бросил тогда, они все были бы тут.
Захира берет его за руку.
– Сделанного не воротишь. Но волею Аллаха нам дана жизнь, чтобы исправить ошибки.
– Всё верно, – Рахим вытирает глаза. – Ты права.
Они открывают дверь. Мальчик сидит на кровати. Его обнимает Рина, воркуя на ухо что-то ободряющее. Мальчик поворачивается к ним. В его глазах нет ни страха, ни настороженности, ни узнавания.
Рахим сжимает руку Захиры, чтобы приободрить ее и дать знак невысказанного зарока: