Далеко идти не пришлось. Джо Гэган лежал на ложе из бурых сосновых игл, как ни странно, еще живой, и с каждым вдохом в его ноздре – той, которую не заложило, – надувался кровавый пузырь. Реймер опустился рядом с ним на колени, проверил пульс – еле прощупывается. В следующий миг, продираясь сквозь кусты, подоспел Миллер.

– Господи боже. – Милер застыл как вкопанный. – Труп.

Надо нам всюду ходить вдвоем, подумал Реймер. Миллер как никто другой восстанавливал у Реймера веру в себя.

– “Скорую” вызвали?

– Уже едет, – ответил Миллер.

Вдалеке завыла сирена.

– Хорошо, – произнес Реймер. – Потому что он каким-то чудом еще жив.

Миллер робко приблизился, увидел, что левая нога у Гэгана неестественно – под нелепым, отвратительным углом – согнута в колене, и сказал:

– И как ему удалось с такой-то ногой дойти аж сюда?

– А он и не шел, – пояснил Реймер. – Его притащил тот, кто его сбил.

– То есть…

– Да. Его здесь бросили умирать.

– Кем надо быть, чтобы поступить так ужасно? – спросил Миллер.

Да уж, подумал Реймер, ладонь дергало, теперь она болела так же сильно, как прежде чесалась. Надо нам с Миллером всюду ходить вдвоем.

Дерево, которое не предугадаешь

Дерево, которое не предугадаешь

Рой ковылял по улице, пошатываясь, как пьяный, в ушах до сих пор звенело от сковородки, он не рассчитывал, с его-то сраным счастьем, что его подвезут, но через пару кварталов услышал, как сзади кто-то сигналит, – Рой оглох на одно ухо, звук доносился словно издалека, – и рядом затормозила эта блядская Кора на своем ушатанном драндулете. Еще минута-другая – и копы начнут искать по всему городу тощего волосатика с татуировками, в шейном ортезе, а под это описание подходил только Рой и никто кроме Роя.

Эту рухлядь, ветхий “форд пинто”, Кора унаследовала от бабки, когда та отдала концы; мать Коры рассчитывала, что этот ржавый кусок дерьма достанется ей, и, разумеется, разозлилась. С одного боку желтый, с другого фиолетовый, поди угадай, какой цвет был изначально и какие из запчастей позаимствовали на свалках с других, еще более дряхлых машин. Кора – как всегда, в бейсболке “Метс”[42] – потянулась к пассажирской двери, отперла замок и крикнула:

– Привет, Рой. Уже оттягиваешься?

И лишь когда он плюхнулся рядом с ней на пассажирское сиденье, Кора заметила, что у него порвано ухо и щека красная и распухшая.